Хоунелл подумал было, что не станет открывать. Но в этих чертовых сельских каньонах местные жители ведут себя совершенно бесцеремонно, "по-соседски", и вовсе не склонны считать себя докучливыми, какими являются на самом деле, и, если он не отопрет дверь, они станут кружить вокруг дома и заглядывать во все щелки из дурацкого опасения, что с ним случилось что-нибудь неладное. Господи, как он их ненавидел. Терпел же их только потому, что городских презирал еще больше.

Он отставил виски, отложил книгу, рывком встал с кресла-качалки и пошел к двери с намерением задать жестокую головомойку тому, кто находился сейчас на крыльце его дома. Имея на вооружении такое блестящее средство, как язык, он в течение одной минуты был способен утихомирить любого буяна, а через две минуты обратить его в постыдное бегство. Удовольствие от возможности унизить и втоптать непрошеного гостя в грязь более чем компенсировало непредвиденное вторжение в его одиночество.

Отдернув шторы, закрывавшие застекленную переднюю дверь, он удивился, увидев, что за нею стоял человек, даже отдаленно не напоминавший кого-нибудь из соседей, человек, которого он видел впервые в жизни. На вид юноше было не больше двадцати, лицо его по цвету ничем не отличалось от белесых крыльев бабочек, снежинками круживших в свете фонаря над крыльцом. Одет он был во все черное, а на глазах красовались солнцезащитные очки.

Хоунеллу было совершенно безразлично, чего хотел этот странный посетитель. Каньон находился всего в часе езды от наиболее людных районов Оранского округа, но все же достаточно далеко от них, если учесть малопривлекательный характер окружающей местности и весьма неудовлетворительное состояние дорог. О грабежах здесь и слыхом не слыхали, потому что, во-первых, грабители предпочитали густонаселенные зоны, где, поживившись, легко можно было скрыться, растворившись в массе людей, а во-вторых, у большинства из живших здесь в сельских коттеджах людей и взять-то было нечего.

Бледный молодой человек заинтриговал его.

– Чего тебе надо? – спросил Хоунелл из-за запертой двери.

– Мистер Хоунелл?

– Положим.

– С.Стивен Хоунелл?

– Дальше.

– Простите меня, сэр, это вы писатель?

Студент. Точно. Больше некому.

Лет десять тому назад – впрочем, если быть вполне искренним, где-то ближе к двадцати – его буквально осаждали специализировавшиеся на литературе студенты старших курсов, желавшие проходить обучение под его руководством или попросту поклоняться ему, как божеству. Состав их, правда, постоянно менялся, так как они пристально следили за самыми модными веяниями в литературе, не умея толком отличить подлинное искусство от удачных подделок под него.