– Задавайте.

– Вы нашли в тюрьме Иисуса?

– Иисуса?

– Иисуса, Аллаха, Будду, Вишну, Л. Рона Хаббарда. Многие люди, попав за решетку, обращаются к Богу.

– Если я что и нашла там, мисс Бронсон, так это направление, в котором мне следует идти. И здравого смысла, когда я выходила из тюрьмы, у меня прибавилось по сравнению с тем днем, когда я входила туда.

– Многое из того, что делают люди в тюрьме, – тоже религия, даже если они принимают это за что-то другое, – гнула свое инспекторша. – Экстремистские политические движения, левого и правого толка, одни – основанные на расовой непримиримости, другие – на обиде на весь мир.

– Я ни на кого не держу обиды.

– Я уверена, вы понимаете, чем вызвано мое любопытство.

– Откровенно говоря, нет.

По лицу Эф чувствовалось, что она в этом сильно сомневается.

– Мы обе знаем, что Престон Мэддок вызывает ненависть у самых различных объединений, как политических, так и религиозных.

– Я как раз этого не знаю. Я действительно не знаю, кто он такой.

Эф проигнорировала ее слова.

– Множество людей, которые обычно на ножах друг с другом, объединяются в борьбе против Мэддока. Они хотят уничтожить его, потому что не согласны с ним в важнейшем философском вопросе.

Даже с ее бездонным резервуаром злости Микки не смогла почерпнуть из него хоть толику ярости в ответ на обвинение, что ею двигали философские мотивы. Она едва не рассмеялась.

– Эй, моя философия – не гнать волну, пережить день, может быть, получить немного удовольствия в том, что не чревато серьезными неприятностями. Глубже я не копаю.

– Вот и хорошо, – ответила Эф. – Спасибо, что зашли.

И инспекторша отвернулась к компьютеру.

Прошло немало времени, прежде чем Микки поняла, что разговор окончен. Но не поднялась со стула.