Стопки газет и журналов – лучшего топлива не найти. На поцелуй газовой зажигалки они отреагировали со всей страстью. Сложенные, как кирпичи, гореть они могли долго, не один час.

Обходя пятачок, он поджег бумагу в пяти или шести местах. Он никогда не убивал огнем, разве что мальчишкой, когда сажал жуков в банку, а потом бросал в нее горящие спички. До чего же красивы яркие языки пламени, поднимающиеся по стенам!

Увидев, что кресло пустует, Мэддок заметил мокрые следы говнючки, уводящие в лабиринт. И последовал за ней, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы поднести зажигалку к бумажным стенам.

* * *

Ни у одной из них не было времени для слез, но обе расплакались, пусть и много повидавшая и пережившая Микки, и опасная юная мутантка всегда старались, чтобы никто из посторонних не видел их слез.

Слезы не замедлили движений Лайлани, которая осколком желтого стекла перерезала провода, стягивающие запястья Микки. Она уложилась, наверное, в полминуты. Столько же ушло на то, чтобы застегнуть на ноге ортопедический аппарат.

Когда они вновь могли уходить от Престона, лабиринт уже горел. Пламени Лайлани не видела, но сполохи отражались на потолке, словно полчища ярко окрашенных хамелеонов забегали по побелке.

Ничего не бойся. Таков девиз любителей серфинга. Да, конечно, но разве кто-либо из них, готовясь «поймать» большую волну, тревожился из-за того, что может сгореть?

Они двинулись назад, но одновременно заметили на полу мокрые следы и без обсуждения пришли к одинаковому выводу: Престон может пойти по следу Лайлани, как пошла по нему Микки.

По правде говоря, найти дорогу к выходу было не сложнее, если бы они пошли в другом направлении. Но, к сожалению, и не проще.

Сполохи огня на потолке уже прятались в клубах поднимающегося дыма, но и Микки, и Лайлани понимали, что этот дым скоро начнет опускаться, заполняя коридоры лабиринта.

Микки одной рукой обняла девочку за плечи, поддерживая ее, и они двинулись с максимальной скоростью, какую позволяла развить нога киборга. На перекрестках поворачивали то направо, то налево, а то, если существовала такая возможность, шли прямо, руководствуясь интуицией, которая в итоге завела их в тупик.

* * *

Два из трех университетских дипломов Престон защищал по философии. Следовательно, достаточно долго изучал логику. Он хорошо помнил один из курсов, львиную долю которого занимала логика лабиринтов. Если эти трехмерные ловушки проектировались образованными математиками или логиками, которые использовали приобретенные знания с тем, чтобы запутать людей, только очень немногие испытуемые могли самостоятельно найти выход из лабиринта, а остальных приходилось выручать с помощью сотрудников. С другой стороны, если лабиринт проектировался не математиком или логиком, а обыкновенными людьми, эти не столь изощренные строители действовали на основе предсказуемых схем, потому что руководствовались интуицией, а не возможностями, которые открыли бы перед ними достижения математики и логики. Должно быть, в подсознании каждого человеческого существа заложены некоторые стандартные схемы, которые обычно и использовались при создании лабиринта. Возможно, это рисунок первых систем пещер и тоннелей, которые строили размножающиеся человеческие семьи. А может, план самого первого из человеческих домов, отпечатавшийся в генах. Эта загадка интриговала как психологов, так и философов, хотя Престон никогда над ней не задумывался.