Курт опустил гроб Фредерика Драгенкопфа в самом конце тупика и спокойно сказал:

— Это для тебя, Магда. Ты все-таки — графиня! Хоть и родилась в крестьянской семье. Тебе не годится спать в этом дощатом безобразии, в котором зарыли какого-то нищего… Ложись!

— А как же Лизе-Лотта? А как же Хозяин? Они не рассердятся? — робко спросила Магда.

— Нет. Уже нет, — улыбнулся Курт.

И с этими словами он ушел, оставив недоумевающих женщин.

Всю ночь Лизе-Лотта бродила по подземелью замка Карди. Ее терзал голод. И страх. Страх перед тем, что будет, если она все-таки вернется к своему гробу, к Раду, к его кровавому бессмертию. Страх перед тем, что будет, если она не вернется… Если она пойдет сейчас к Джейми и исполнит предназначение, о котором говорил Курт.

К утру, когда ее начало клонить в сон, Лизе-Лотта решилась.

Джеймс Годальминг сидел у слабенького костерка в подземелье замка Карди.

Гарри, Гели и мальчики спали, прижавшись друг к другу.

Никто из них даже не проснулся, когда Лизе-Лотта бледным облачком впорхнула в подземный зал и беззвучно позвала Джеймса:

«Джейми, иди за мной!»

Джеймс молча поднялся. Что-то в глубинах его сознания кричало: «Нет! Не поддавайся ей!» — но он не мог не поддаться. Этот голос… Эти глаза… У Джеймса больше не было своей воли. Ничего не было. И он шагнул к Лизе-Лотте.

Она указала на горку свежеоструганных, тоненьких осиновых колышков, принесенных накануне Димкой.

«Возьми это!»

Потом указала на автомат.

«И это!»

Указала на фонарь.

«И это. Включи его!»

И повела его прочь от костерка, от спящих друзей.

Был час рассвета. Лизе-Лотта знала, что спящим сейчас ничего не грозит — ведь и вампиры тоже спят в этот час! Она даже не взглянула на Михеля. Она знала, что сейчас это не нужно…