Раньше думал, Лариса есть. А что она? Ты верь первому впечатлению, Гена, верь. Поверил. И что?

Он встал. Медленно передвигая закостеневшие от лежания ноги, пошел к окну. Наступил на книгу. Задел плечом кульман и не посмотрел, как шуршит, сваливаясь на пол, четко прорисованная яхта. Оперся о разбухший подоконник, уронив пыльную модельку парусника, стал смотреть на море.

Главное, знать, да, сядет. Привыкнуть к мысли, что жизнь закончилась. Убьет обоих и сядет, ну и ладно. А если так, надо продумать все, чтоб не зря сесть. Москвича похерить легко. Он везде шарится, вон, со скалы почти упал. А вот козла, тут надо подумать. Не торопиться, походить и подумать.

— Сына, а борщ? — Надежда смотрела вслед одетому Генке, отпирающему входную дверь, — горячий еще.

— Потом.

43. ДАШИНА ПРОСЬБА

43. ДАШИНА ПРОСЬБА

Часы над узкой лестницей простукивали секундами темный воздух. Их было слышно, потому что телевизор в комнате мельтешил без звука. Слышно, как часы шепчут. А если встать, заскрипев диваном, и выйти в раскрытую дверь, шепот становится громче. Полчаса назад он туда поднимался. Быстро и привычно — найти в тумбочке коробку со шприцами. Шел наугад, не включая света, шуршал по лестнице частыми шагами и часы на верхней площадке роняли навстречу секунды. Высокие, в корпусе полированного дерева, похожие на квадратного человека со стеклянным плоским животом. В узкой бойнице стекла мелькает туда-сюда маятник, на левом замахе ловя на темечко светлую точку из открытых дверей кабинета. В кабинете свет выключен, значит, точка эта приходит с моря, куда падает свет маячного фонаря. …А деревянные ступеньки лестницы — такого же цвета, как прямые бока больших часов. Даша очень радовалась совпадению, когда часы от тетки привезли, поставили. Ползала на коленках, полировала дерево самодельным составом. И теперь ступеньки вроде светились в темноте, чуть-чуть.

…Теперь сидеть и ждать, когда очнется.

Николай сидел и ждал. Блики от телевизора пробегали по лицу жены, показывали полумесяцы белков под полуприкрытыми веками. И полоска зубов меняла цвет, отражая мелькающие за его спиной кадры.

Очень хотелось, чтоб не было видно этих полосок — на глазах и зубах. Но чтоб закрыть ей глаза, надо было протянуть руку и провести от бровей вниз, нажимая, как делают с мертвыми.

Телевизор молчал и гримасничал. Молчал Николай. Молча спала жена. Они весь день сегодня молчали. Ему это не в грусть, он мало говорил всегда. И Даша не любит пустых разговоров. Когда одни, а одни зимой-то почти постоянно, то бывает, идет день идет, и все молча. И не в тягость обоим. В гостях, у сестры, там выговаривалась, да. Но и там все больше слушала и кивала. Улыбалась только чаще, чем дома.