Лариса Сергеевна вспомнила это место: летом она ходила сюда на пляж с внуком. Нагретый солнцем песок, веселые голоса, плеск воды… Колючая снежная крупа больно ударяла в щеки, набиваясь за воротник дубленки. «Дети…» — тревожно и в то же время удивленно подумала она. Ее дочери!.. Они бросили ее, потому что… Она вдруг почувствовала — через толстый слой меха дубленки, через сложенную вдвое шаль и пушистый свитер — прикосновение холодной, ворсистой лапы. Фаланга!
Она бежала по мосту, и со всех сторон ее преследовал долгий и протяжный, нечеловеческий вой. Этот вой она слышала в самой себе, этот вой жил в ней уже много лет.
Фаланга преследовала ее: Лариса Сергеевна слышала за своей спиной отвратительное шуршанье множества когтистых лап. Оставалось совсем немного до последнего, смертельного броска… И ожидание этого момента наполняло Ларису Сергеевну неописуемым ужасом. «Я не могу больше, не могу, не могу…» И она бежала дальше, бежала и бежала… Она совершенно выбилась из сил, она задыхалась, она умирала… Ухватившись за чугунные перила моста, Лариса Сергеевна зажмурилась, втянула голову в плечи… Далеко внизу медленно перекатывались черные, замерзающие волны… И возле самого своего уха она ощутила судорожное дыханье фаланги, и в следующий миг ядовитые челюсти паука вцепились ей в затылок…
Лариса Сергеевна пыталась освободиться, пыталась кричать, но страшные челюсти все ближе и ближе подбирались к ее горлу. Напрягая последние силы, Лариса Сергеевна перевесилась через перила моста — и паук отпустил ее…
Она летела легко и свободно, как в утреннем сновидении, и ее крик, отразившийся эхом от бетонных перекрытий моста, не встречал больше никаких препятствий: этот крик жил теперь своей собственной жизнью.
Порыв ветра отнес норковую шапку Ларисы Сергеевны далеко от того места, где черные, тяжелые волны скрыли навсегда ее великий страх…
НЕУМИРАЮЩАЯ
НЕУМИРАЮЩАЯ
Тихо, медленно, крадучись, в город приходил волчий час. Смутное время между ночью и днем, между тьмою и светом, время абсолютной предрассветной тишины, таящей в себе все, что угодно. Время самых глубоких, сияющих или мрачных снов. Время, смешивающее сновидения с действительностью и выталкивающее человека в какую-то иную реальность, о существовании которой он лишь смутно догадывается, но преступить границы которой никогда не решается…
Пустые, продрогшие улицы, зарывшиеся в осеннюю листву собаки, покрытые инеем скамейки, безжизненно поникшая в газонах трава, черные глыбы домов — все замерло в ожидании… В этот час между полночью и рассветом муки рожениц становились особенно нестерпимыми, у тяжелобольных начинались приступы, а тех, кто способен был любить, преследовали лихорадочные эротические видения.