Она лежала, судорожно сжимая под одеялом похолодевшие руки, и ждала. Ждала исполнения приговора.

У нее за спиной похрапывал во сне Алексей Алексеевич, но она этого не замечала. Окаменев, застыв, она напряженно ждала. Ждала совершения таинства, ждала перевоплощения, ждала встречи с самой собой.

Неотступно глядя в темноту, она постепенно стала различать очертания притаившейся там фигуры — да, там кто-то был! В последние месяцы она часто ощущала присутствие иного, постороннего существа, пристально следящего за ней, имевшего к ней какое-то отношение. Фигура зашевелилась и приблизилась к ней, вздрагивая и колыхаясь в темноте. Глаза Ларисы Сергеевны остекленели от ужаса: это был огромный паук!

Фаланга.

Насекомое подползало все ближе и ближе. И когда наконец паук приподнялся на задние, мохнатые лапы и на клешнях у него задрожала мутная, фосфоресцирующая в темноте капля яда, Ларисе Сергеевне показалось, что фаланга улыбается.

Этот паук был неотъемлемой частью ее существа, материализацией ее скрытых, разрушительных желаний, он был ее двойником — он был ею самой!

И он улыбался ей.

Начиная с этой ночи, она стала встречать фалангу повсюду. Паук вылезал из-под ванной, когда она стояла под душем, сидел на ее махровом полотенце, скребся в спичечном коробке, который она, ни о чем не подозревая, брала с плиты, заползал в ее домашние туфли; иногда фаланга принимала огромные размеры и висела за окном, покачиваясь, словно вертолет, в дождь и в снег, пялясь на Ларису Сергеевну своими злобными зелеными глазами.

Просторная, благоустроенная квартира превратилась для Ларисы Сергеевны в камеру пыток.

Она почти перестала спать по ночам. И единственным ее желанием стало бегство из дома.

Она никогда раньше не обманывала Алексея Алексеевича, но теперь, стараясь вырваться из своей квартиры-тюрьмы, придумывала множество хитроумных и изощренных причин для одиноких прогулок. Алексей Алексеевич не очень-то верил ей и отпускал с большой неохотой, словно несмышленого ребенка. Гулять с ним вдвоем она категорически отказывалась, опасаясь, что он увидит… ее паука! Да, она теперь считала фалангу своей! И она смертельно боялась, что ее муж, проживший с ней тридцатилетнюю, безоблачно-счастливую жизнь, увидит ее в ее подлинном, ненавистном ей самой обличий…

* * *

Миновав военный городок, Лариса Сергеевна торопливо перебежала шоссе и направилась прямо к соснам. Там, под деревьями, она чувствовала себя в большей безопасности. Ей казалось, что сосны вбирают в себя часть ее великого страха, облегчая ее непосильную ношу. Сосны были ее единственными союзниками в эти сумрачные и ненастные ноябрьские дни. И фаланга никогда не появлялась в тесном, пахнущем сырой хвоей пространстве сосновых посадок.