— А теперь я тебе скажу, что ты можешь идти… Вернее, ползти, — он мрачно усмехнулся, целясь ему в голову. — Может, я даже надумаю тебя отпустить, в конце концов, думаю, вреда от тебя больше не будет. Или я ошибаюсь? — пистолет в руке Максима снова поднялся и нацелился в голову Гарику.

— Отпусти, — бандит шипел от боли сквозь зубы. — Я больше тебя не побеспокою. Пожалуйста…

Ответом ему были три выстрела из пистолета, пришедшиеся точно в цель. Гарика отбросило к дальней стене. В глазах его навсегда застыло выражение удивления, он-то уже думал, что сможет выйти и из этой передряги с наименьшими потерями. Первый выстрел пришелся в нижнюю часть живота, вторая пуля угодила в грудь, и третья попала точнехонько в голову.

Оставив тело в домике, Макс бросился к Кате. Однако даже беглого осмотра хватило, чтобы понять, что девушка мертва — последний выстрел Гарика пришелся точно в сердце. Макс уселся прямо на землю рядом с телом и опустил голову, зарывшись пальцами себе в волосы. Он вспоминал тот день, когда встретил Катю, напомнившую ему испуганного зверька. Она ведь сразу бросилась бежать, едва он сделал шаг по направлению к ней. Вспомнил, как каждый день она играла в игры с Дашей, а Крис носился рядом с ними, звонко лая. Вспомнил, что девушка никогда не заставляла напоминать, что их небольшая группа голодная, и пора браться за приготовление еды. Он вспомнил, как она улыбалась, когда ветер трепал ее волосы, а она просто забирала их обратно за уши, продолжая улыбаться. Воспоминание об улыбке стало последним, пробившим плотину, сдерживавшую до сих пор эмоции. Слезы хлынули сразу обильным потоком. Вдоволь поплакав, он поднялся на ноги, взял на руки тело девушки, здраво рассудив, что негоже ей здесь оставаться. Ноша была тяжела, но Максим не чувствовал тяжести. Тело Кати необходимо было предать земле, а он не хотел оставлять или даже хоронить ее по соседству с телами бандитов. Так с телом на руках он и вышел к оставшимся спутникам.

Когда Макс ушел, они остались вдвоем. Ольга не могла увести взгляд от тела Даши, которое лежало у дерева, с которого они сняли девочку. Она не выдержала и, борясь с желанием полностью отключиться от реальности, подошла к телу и сложила ребенку руки на груди. С закрытыми глазами и сложенными руками, казалось, что она просто спит. Да только неподвижность груди, не приподнимающейся при вдохе, и синюшный след на шее от веревки говорили о том, что этот сон вечен. Внезапно Ольга не выдержала и разревелась. Слезы хлынули так внезапно и так обильно, что она не смогла в себе это подавить. Стоя на коленях перед телом маленькой девочки, она рыдала, и слезы текли по щекам, орошая землю перед ней.