Пес шумно обнюхал их всех по очереди. Его особенно. Несколько раз ткнувшись носом в самое незащищенное место. Ощущение было не из приятных. Прикрикнув на собаку, женщина с ворчанием – «что только нахлебников ей тут и не хватало» – проводила гостей в дальнюю комнату. Светлая и чистая, наверное, раньше спальня принадлежала девушке, но Станислав не стал задумываться, что сталось с прежними хозяевами этого дома. Самое главное, здесь была настоящая кровать: с матрасом, подушками и одеялом. Наконец-то они будут спать по-человечески.

Фрау вернулась с чистой одеждой. Теперь она уже ворчала на своего хозяина. Говорила, что у герр Ральфа совсем нет головы. Взвалить на себя такую обузу. А все эта проклятая работа… кого хочешь, изведет…

– Милый юноша был таким славным… пухленьким поросеночком! – качала она головой, раскладывая на покрывале фланелевую сорочку вместе с халатом для матери и три идеально наглаженных мужских рубашки для остальных.

Станислав невольно улыбнулся. Поросеночком, да еще пухленьким, здесь и не пахло. Немец скорее напоминал железный фонарный столб. «Ральф… Значит, так его зовут… И имя под стать…»

Женщина сунула ему в руки мерзкого вида кусок мыла, ткнула пальцем в голову.

– Это от насекомых, – сказала она.

Завелись ли у них вши, он не знал, но все равно покраснел от ее догадливости. С мытьем младших справился довольно быстро, засунув обоих в одну ванну. Но вот мама, ко всему безучастная, сидела на стуле и вряд ли слышала, о чем ее просили. Он невыразимо смущался и нервничал, снимая с нее запыленную дорогой одежду. Она была женщиной, его матерью, и было вдвойне неловко смотреть на ее прелести. А еще предстояло мыть. Фрау поняла затруднительность его положения. С радостью приняв помощь, остальное он доверил ей.

После попытался расчесать мамины волосы, но лишь напрасно промучился, они совсем спутались.

– Так ты выдерешь матери все волосы! – протянула немка ножницы. – Обрежь их… Ничего, отрастут!

Было жаль отрезать мамино «мягкое золото», как любил говорить отец, но он послушался разумного совета. Сам успел умыть только лицо. Продолжая ворчать, что не барин, успеет помыться, а дважды разогревать она не станет, фрау позвала за стол. Накормила сытным ужином. Он попросил немного молока. Сестренка кашляла. Женщина посмотрела на него с таким видом, будто молоко в кувшине она нацедила из своей плоской груди, но не пожалела, даже разогрела и налила полных четыре кружки. Поставила на стол баночку с медом.

Разморенный теплом и едой, он бы вымылся и тоже лег спать, но вернулся немец. Экономка позвала его к хозяину в кабинет. Уже без кителя, тот сидел за письменным столом и барабанил по нему пальцами в такт бравурно звучащему из приемника военному маршу. Воротник рубашки расстегнут, рукава закатаны выше локтей, на столе початая бутылка вина, бокал.