– Но вы обещали мне! Обещали, что не будете меня трогать! – оскорбленно восклицал Станислав, отталкивая его. Внутри набухали слезы протеста. Он расплакался бы, если бы не стыдился этой девчачьей слабости.

– Я соскучился!

Ответ немца был однозначен. Без дальнейших уговоров, подхватив на руки, понес к себе в спальню. При виде кровати перед глазами сразу всплыл кошмар прошлой ночи, от резкого позыва к рвоте Станислав рванулся в ванную и склонился над раковиной. Он весь дрожал. Зашедший следом, приподняв свои белесые брови, немец уставился на него с легким недоумением.

– В чем дело? Что тебя напугало? – шагнул он к нему. Привлек к себе. Обнял. Уговаривая, ласково поглаживал по голове, по спине. – Не бойся, я буду осторожен. Это приятно. Вот увидишь, тебе понравится!

Ощущение было смутным, но немец, кажется, и правда хотел, чтобы Станиславу понравилось то, чем они сейчас станут заниматься.

– Хорошо! Сделаем это в ванне! В горячей воде ты перестанешь дрожать, и вообще, в воде все будет по-другому!

Он почему-то решил, что Станислава пугает только кровать.

В воде, действительно, все было по-другому. Кроме самого главного. Немец снова использовал его тело для удовлетворения своей похоти. Жарко дышал в затылок, с рычанием покусывал за шею и плечи. А он, прислушиваясь к тому, как мощно напрягается мускулатура этого большого тела, готового в любой момент потерять контроль над своей силой, больше не вырывался и не плакал, чтобы не будить в нем зверя. Но оказалось, того и не надо было будить – зверь никогда не спал. Его клыки и когти оставили отметины на теле и в душе Станислава.

После, не поднимая глаз, чтобы не расплакаться, он попросился уйти к себе в комнату. Немец не разрешил. Показал на кровать.

– Ложись!

– Но можно мне хотя бы одеться? – снова попросил Станислав.

– Зачем? Боишься замерзнуть? – рассмеявшись, спросил тот и игриво добавил: – Не переживай, я согрею тебя!

Станислав смутился.

– Я не засну… раздетым…

Довольный собой, немец протянул ему верхнюю часть пижамы. Одевшись, Станислав забрался под одеяло, съежился, чтобы занимать как можно меньше места, но растянувшись рядом, тот облапил его, притянул к себе.

– А можно мне уйти… – сделал он последнюю попытку избавиться от навязанного ему общества.

– Спи! Я скоро захочу тебя снова! – сонно проворчал немец, чуть ослабив хватку.

Нрава хозяин оказался вспыльчивого, легко выходил из себя, не стеснялся выплеснуть на него свое раздражение или дурное настроение. Мог наорать. Нахамить. Какой-нибудь предмет мог легко пролететь мимо головы Станислава. Но все это было лишь игрой – на самом деле у него был отличный самоконтроль. Потому что ни разу руки немца не протянулись к Станиславу, чтобы ударить. Хотя вряд ли он отказывал себе в этом приятном удовольствии. Костяшки его пальцев все были в маленьких шрамах от частого рукоприкладства. Со службы он всегда возвращался в хорошем настроении. Долго и тщательно мыл руки. Ужинал под звуки марша (менять пластинки входило в обязанности Станислава) и пил вино. А когда его взгляд становился масляным, наступало время, о котором Станислав старался не думать весь день. Все начиналось по-разному, но заканчивалось всегда одинаково. Немец, фыркая, плескался в ванне, а он лежал растоптанный, мокрый и грязный…