Даже то платье, что смог подыскать для нее Оливер, сидело на женщине с элегантной простотой. Собранные на затылке в тяжелый узел волосы открывали плавные изгибы шеи и плеч. Белая косточка, голубая кровь, благородство, передаваемое от поколения к поколению. С внутренним недоумением разглядывая представшее перед ним «святое семейство», Оуэн не понимал, зачем спас их. И что делать с этим дальше? Их присутствие здесь было результатом его минутной слабости, и это как-то раздражало. Творить добро не входило в число его «добродетелей». К тому же он не жаловал чужих в своем доме.

Дети жались к матери. Женщина смотрела на него с нескрываемым страхом. Оуэн повернулся к дворецкому.

– Простите, милорд… по-видимому, гостью пугает ваша форма… – ответил слуга на его вопросительный взгляд.

– Прикажешь раздеться? – изогнул бровь Оуэн. Сегодня он собирался появиться на службе, поэтому был при полном параде.

Дворецкий закашлялся. Женщина поспешно отвела взгляд в сторону.

Залюбовавшись изящным профилем – а полька была очень красива, – Оуэн вынул несколько шпилек из ее прически. Распуская светлые, медового оттенка пряди, уже раздумывал, а не оставить ли себе и женщину, но нечаянно коснувшись пальцами бледной щеки, тут же с отвращением отдернул руку.

Душа женщины была пуста, будто пересохшее речное русло. В ней не было жизни. Когда-то прозвучавший выстрел убил не только отца ее детей. Продолжавшее биться до сих пор сердце умерло, остановившись в тот самый день, четыре года назад. Не будь у нее чести дворянки и долга матери перед детьми, она давно бы наложила на себя руки, чтобы избавить старшего сына от унизительной обязанности заботиться о ней.

Оуэн отошел прочь, женщина его больше не интересовала. «Святош развелось вокруг… алтарей для заклания не напасешься…» – кажется, он впервые не знал, что делать. Но тут заметил, как юноша со слугой смотрят на него.

– Что это вы уставились на меня с таким обожанием? Вы двое! – слегка нахмурившись, спросил он. – А, понятно… этого недостаточно. Теперь я должен подыскать для всех безопасное место. Дать всем денег. Избавить от печальных воспоминаний, и все начнут жить заново. Счастливо!

Иронизируя, он прошел в гостиную, плюхнулся на диван, развалился, раскинув руки. Но по счастливому лицу Станислава, хвостиком увязавшегося за ним следом, было видно, что юный шляхтич именно так и думает. Оуэн смешливо фыркнул: «Людишки… протянешь им палец помощи, а они уже норовят усесться у тебя на ладони…»

– Даже не надейтесь! – заверил он обоих.

– Позвольте, милорд, кое-что предложить, – обратился к хозяину дворецкий, заметив перемену в его настроении. Тот благосклонно кивнул.