Засунув руки в карманы брюк, с недовольным видом стал расхаживать по своему далеко не маленькому кабинету. Серый костюм Оуэна из натурального китайского шелка с эффектом хамелеона, меняя цвет, то становился темно-лиловым, то начинал отливать зеленым с золотом. Тонкая кашемировая водолазка и черные туфли дополняли элегантность наряда.

Он подошел к окну. Вернее, к стене из стекла. Глянул вниз. Просыпающийся внизу город позолотили первые лучи солнца. На такой высоте создавалось иллюзорное впечатление, что весь мир лежит у его ног. «Весь мир… это так скучно!» – усмехнувшись, пожал он плечами. Офис кампании занимал несколько верхних этажей небоскреба на Уолл-Стрит. Кампания «Lambert Ocean & Co» принадлежала ему, как и треть всех активов международного торгово-промышленного альянса, куда она входила. Шибан, что называется, трудились в поте лица своего, чтобы их господин мог жить, как привык, – на широкую ногу. На очень широкую ногу.

Оуэн повернулся к мальчику и взгляд его слегка потеплел. Не понимая, чем не угодил хозяину, тот не сводил с него виновато-просящих глаз.

– В твоем возрасте мальчишки такие несносные! Все время дерзят! Спорят! Всюду суют свои любопытные носы! И вечно ищут приключений на свои тощие задницы, и некоторые… находят! – Оуэн подошел к нему, потрепал по щеке. – Давай, дружок… попробуй еще раз!

Мальчик, наконец, понял, что от него хотят, кивнул головой. Взъерошив себе волосы, засунул руки в задние карманы джинсов, задиристо вздернул плечи.

– Без проблем, чувак! – ответил нахально, презрительно сплюнув на пол.

– Браво, браво! Очень похоже… – Оуэн лениво похлопал в ладоши. – Только больше не плюй на мой абиссинский ковер… Ладно, дружок? – попросил очень ласково, легким движением заправив за ухо прядь волос. И ледяным осколком в мочке уха сверкнул голубой бриллиант.

Нахальный тинэйджер тут же преобразился в примерного пай-мальчика, уловив в его тоне яд сарказма. На блестящем черном паркете не было никаких ковров. Мрачновато-унылый дизайн кабинета заставлял вспомнить об инквизиции – хотелось упасть на колени и молить о пощаде. Зато хозяину его кабинет нравился. Посетители не задерживались здесь надолго. И лишь стоящие на письменном столе старинные часы нарушали холодный декаданс интерьера.

Бронзовые гончие с азартом травили лисицу. Маятник, неустанно отмахивая время, отбивал в такт ударам его сердца. Погладив одну из фигурок, Оуэн сел в высокое кожаное кресло и взял со стола лист бумаги.

– Я написал для тебя небольшую, но очень прочувствованную речь! – он протянул листок мальчику.