— Мне начать аплодировать?

— Да ну тебя к черту! Я серьезно.

Несмотря на ироничное выражение лица следователя, Быстров видел в его глазах огонек тревоги за семью.

— Ты прав, как всегда. Ладно. Хочешь лезть в пекло — кто я, чтобы сказать «нет»?

Быстров надел под форменную рубашку бронежилет. Ему дали микроскопический жучок размером с ноготь. Когда его впустят («Если впустят», вставил Точилин), Быстров должен прикрепить его к стене.

— Ну, — Точилин хлопнул его по плечу. — С Богом.

На слабых ногах Быстров шел к дому. Самые трудные двести шагов в его жизни. Слепые окна дома холодно изучали его. Капитан чувствовал себя раздетым.

Он обогнул дом, каждую секунду ожидая выстрела в затылок.

И он раздался.

Капитан заорал. Так испугался, что забыл лечь на землю.

Секунды понадобились ему, чтобы сообразить, рядом всего лишь хрустнула веточка.

Быстров завертел головой. Увидел мелькающий в траве пушистый хвост.

Белка вспрыгнула на поваленный тополь. Приподнялась на задние лапки, принюхиваясь. Обернулась и насмешливо взглянула на капитана милиции.

— Пошла, дура! — зашипел тот.

Кашлянув, он постучал в дверь.

Дверь распахнулась. Быстров шагнул внутрь.

Коридор пуст. Слева и справа — двери. В углу диван с торчащей из сиденья пружиной, старая тележка и жестяной контейнер с засохшей известью.

Быстров услышал щелчок. Ощутил, в левый висок вдавливается холодный ствол.

— Замри, — сказал бандит-татарин, смягчая «р». — Лицом к стене. Руки за голову.