Женщина молчала, теребя ворот застиранного халата.

— Их нет. Маша пошла гулять с Лешей.

Илья изобразил растерянность.

— Ой, извините, — он где-то вычитал, что теряясь перед людьми, завоевываешь их доверие. — Я потом зайду.

Он наклонился ближе. Прошептал:

— Только не говорите ее мужу, хорошо?

И широко осклабился. Женщина кивнула.

«Проболтается, как пить дать. И не только мужу. Каждой собаке».

— Спасибо.

Илья спускался по лестнице, лихорадочно прокручивая в голове запасные варианты. У него не было четкого плана. В глубине мозга зарождалась тупая боль, тяжелая, словно удар кузнечного молота. Боль путала мысли. Начиналась ломка.

На лестничном пролете он столкнулся с унылой женщиной, в тридцать с лишком сохранившей намек на красоту. Женщина держала за руку бледного мальчугана в зеленой ветровке.

— Где папа? — спросил он.

Лицо женщины омрачилось.

— Папа на работе. Он скоро придет.

Илья, спустившись еще на три ступеньки, остановился.

Повернул голову.

Мать улыбалась сыну.

— Все будет хорошо, мой сладкий.

Почувствовав взгляд Ильи, обернулась.

Илья сорвал очки.