Закричав от ужаса и омерзения, Илья отбросил окровавленную кочергу.

Забился в угол и зарыдал. Не от жалости к отцу, а от несправедливости мира, где умирают матери, где любовь слаба и беспомощна, а ненависть и страх правят людьми. А еще — от чувства, что сотворенное закрывает для него дверь в прошлое. Он сжег мосты.

— Ибо Твое есть Царство и слава вовеки, — всхлипывая, прошептал Илья. — Аминь.

Когда милиция приехала на место убийства, тела еще не оттаяли. Обычно трупы остывают, эти же не могли согреться.

В кулаке одного из них нашли сложенный листок бумаги. Эксперт клещами сломал два пальца, и участковый смог взять листок.

Развернул.

Надпись кровью:

«Уроды. Мерзкие уроды. Вы заплатите. Вам не спастись. Грядет Час Суда. Ангел Смерти оседлал коня бледного. „И Ад следовал за ним“. Судья»

«Уроды. Мерзкие уроды. Вы заплатите. Вам не спастись.

Грядет Час Суда.

Ангел Смерти оседлал коня бледного. „И Ад следовал за ним“.

Судья»

Участковый повернул голову.

На стене кровью — одно слово. Новое слово.

НЕНАВИЖУ

НЕНАВИЖУ

Валерий Георгиевич сидел за рабочим столом в офисе, при свете настольной лампы просматривал отчеты.