Покровский кивнул.

— Надеюсь. Надеюсь, что это у вас получится лучше, чем нынешнее убожество.

— Вы притащились сюда, чтобы издеваться?

— Нет, — Павел перестал улыбаться. Лицо посуровело, взгляд стал жестким. — Я притащился, чтобы кое-что объяснить вам.

— Объясняйте и проваливайте.

— Судья вам не по зубам. Баринов и остальные тоже. Вы должны это понимать. Зависть к Точилину не должна…

— Я не завидую Точилину! — заорал Быстров, понимая, что все на него смотрят, и его акции падают все больше с каждой минутой.

— Хорошо. Но все же будьте осторожней.

Быстров некоторое время двигал челюстями, борясь с бессильной злобой. Ему хотелось ударить Павла, выместить на нем досаду и раздражение.

— Мы подстрелили Его, — Быстров сам понял, как глупо это прозвучало.

— Да. На время вывели из строя. Надолго. Думаю, дня на два.

Быстров раздраженно дернул головой.

— Если вы такой всезнайка, может, объясните еще кое-что?

Павел молча смотрел на него.

— Идемте за мной.

За ними последовал омоновец с автоматом.

Втроем они повернули за угол.

Быстров повернулся к Павлу.

— Ну? Просветите своих неразумных учеников, Павел Юрьич.

Павел оглядел ледяную стену. Взгляд его выражал смертную скуку.