— Ты смешная, когда спишь.

— Да? — Инна отвела его руку. — Пожалуй, я посплю еще немного. А ты посмейся.

Она наклонилась, коснувшись грудью его пресса, поцеловала в щеку.

Отвернувшись от него, положила голову на подушку. Ее светлые волосы щекотали Павлу лицо.

Он смотрел на пылающее за занавесками огненное пятно. Под одеялом что-то шевелилось, издавая склизкие звуки.

Павел сел на постели, потряс Инну за плечо.

— Инна, проснись! Не смей засыпать! Проснись, слышишь?

Девушка не ответила. Ее голова безвольно моталась на подушке.

Павел перевернул Инну. С придушенным воплем отпрянул от гниющего лица трупа с темными провалами на месте глаз. Позеленевшая кожа, усохшие груди, истлевшие трусики на тонких костях бедер.

Павел откинул одеяло. Постель полна отвратительных мокриц, которые ползают по его ногам.

Он закричал.

— Я люблю тебя, — сказал он, с улыбкой глядя Инне в глаза, и одновременно с этим следя за передвижениями солнечного пятна за занавеской.

Павел не видел его. Но чувствовал.

Инна улыбнулась, весело глядя на Павла.

Под одеялом Павел нашел ее ладонь, сжал пальцы.

— А ты?

— Это важно?

— Важно, — сказал Павел. Его улыбка пропала. — Ты умираешь.

Инна продолжала улыбаться. По ее лицу скользнула тень.

— Это такая игра?