— Я редко плачу, — сказала она. — Наверное, ты решил, что я плакса, но это не так.

— Я верю, — сказал он и снял свой шлем. — Пошли, поможешь мне с сумкой.

Она помогла ему развязать эластичные шнуры, удерживавшие сумку-холодильник, и они оттащили ее на один из столов для пикника. Там она обернулась к озеру и засмотрелась.

— Наверное, это самое красивое место на свете, — сказала она. — Не могу поверить, что такое прекрасное место никого не привлекает.

— Ну, дело в том, что шоссе 27 немного в стороне отсюда. Первый раз я побывал здесь с моими приятелями, когда был еще мальчишкой. Отец говорил, что наткнулся на это место почти случайно, когда катался на мотоцикле. Даже в августе, когда другие прибрежные районы у озера забиты до отказа, здесь немного народу.

Она кинула на него быстрый взгляд.

— Ты привозил сюда других женщин?

— Не-а, — спокойно ответил он, и Рози поняла, что это правда. — Хочешь, пройдемся? Немножко нагуляем аппетит перед ленчем, и я кое-что покажу тебе.

— Что именно?

— Наверное, это лучше показать, чем рассказывать, — сказал он.

— Ладно.

Он повел ее вниз, к воде, где они уселись рядышком на большом камне и разулись. Ей понравились махровые белые спортивные носки, оказавшиеся у него под мотоциклетными ботинками. Такие носки ассоциировались у нее со старшими классами средней школы, о которых у нее осталось столько хороших воспоминаний.

— Оставить их или взять с собой? — спросила она, кивнув на кроссовки, которые держала в руках.

Он задумался, потом сказал:

— Ты возьми, а я свои оставлю. Эти чертовы бутсы трудно надеть, даже если ноги сухие. А уж о том, чтобы надеть на мокрые, и речи быть не может. — Он стянул белые носки и, аккуратно расправив их, уложил на квадратные носы своих ботинок. Что-то в том, как он сделал это, вызвало у нее улыбку.

— Что?

— Ничего, — покачала она головой. — Пойдем, покажешь мне свой сюрприз.

Они разулись и двинулись босиком вдоль берега на север; Рози со своими кроссовками в левой руке, Билл — впереди, показывая дорогу. Первое прикосновение воды было таким холодным, что она задохнулась, но через минуту ей стало хорошо. Рози видела свои ноги там, внизу, похожие на бледных мерцающих рыбок, странно перекошенные из-за преломления света. Дно было каменистым, но не причиняло боли. Можешь порезаться и не почувствовать, подумала она. Но она не поранила ноги и подумала, что он не позволит поранить их. Мысль была странной, но сомнений в этом у нее не было.

Ярдов через сорок они подошли к узкой тропинке, поднимающейся вверх по берегу, — белый зернистый песок среди низких густых кустов можжевельника, — и она ощутила легкую дрожь, словно ходила по этой тропинке в смутно запомнившемся сне.