— Их так называют?

— Пес, или лис.

— Где он?

— Где-то неподалеку. Охотится. Малыши, наверное, получат на обед несколько чаек с перебитыми крыльями.

Взгляд Рози переместился на корни дерева, под которыми лиса устроила себе пристанище, и она вновь испытала ощущение уже увиденного однажды. Образ корня-змеи, схватившего ее там, встал в памяти, поцарапал ее сознание и исчез.

— Мы пугаем ее? — спросила Рози.

— Может быть, немного. Если бы мы попытались подойти поближе или стали делать резкие движения, она бы начала драться.

— Да, — сказала Рози. — А если бы мы захотели взять в руки лисят, она стала бы отчаянно защищать их, она бы отплатила.

Он удивленно взглянул на нее — последние слова не совсем были для него понятны.

— Ну да, наверное, она бы попыталась уберечь их от опасности.

— Я рада, что ты привел меня взглянуть на них.

Улыбка осветила его лицо.

— Это хорошо.

— Давай вернемся. Я не хочу пугать ее. И я проголодалась.

— Ладно. Я тоже.

Он поднял руку и приветливо помахал лисице. Та следила за ним своими яркими неподвижными глазами… а потом оскалилась в беззвучном рычании, показав два ряда острых белых зубов.

— Я понял, — сказал Билл, — ты хорошая мама. Береги их.

Он отвернулся и пошел вниз. Рози последовала за ним, но потом оглянулась и снова взглянула в яркие неподвижные глаза лисицы, которая по-прежнему скалилась, обнажив зубы и прикрывая собою лисят. Ее мех был скорее оранжевым, чем рыжим, но что-то в этой сцене — во враждебном контрасте оранжевой лисы с зеленью травы и кустов вокруг нее — заставило Рози снова вздрогнуть. Чайка пролетела над головой, ее тень пронеслась по лужайке, но глаза лисицы ни на мгновение не отрывались от лица Рози. Она чувствовала их на себе, неподвижные, внимательные и настороженные, даже когда отвернулась и пошла вслед за Биллом.