4
4
— С ними ничего не случится? — спросила Рози, когда они снова спустились к воде. Она ухватилась за его плечо, чтобы сохранить равновесие, когда снимала сначала левую кроссовку, а потом правую.
— Ты имеешь в виду, не поймают ли и не заберут лисят?
Рози кивнула.
— Нет, если они будут держаться подальше от курятников и огородов, а у их мамы и папы хватит ума не подпускать их к фермам, — словом, если они останутся нормальными, если не будут угрожать людям. Лисице по меньшей мере четыре года, псу — лет семь. Жаль, что ты не видела его. У него мех цвета листьев в октябре.
Они были на полпути к месту для пикников, шагая по щиколотку в воде. Она видела отсюда его ботинки, стоявшие на камне, где он оставил их, с белыми носками, аккуратно лежавшими на их квадратных носах.
— Что значит «если останутся нормальными»?
— Бешенство, — сказал он. — Очень часто именно бешенство толкает их к огородам и курятникам. И кончается тем, что их ловят… И убивают. Лисицы заболевают чаще, чем псы, и прививают лисятам опасные привычки. Псов бешенство валит быстро, но самки могут долго носить его в себе, и только постепенно им становится все хуже и хуже.
— Правда? Как это скверно.
Он остановился, взглянул на ее бледное, печальное лицо, потом обнял и прижал к себе.
— С ними это не должно случиться. Пока у них все в порядке.
— Но это может случиться.
Он подумал и кивнул.
— Да, конечно… Все может случится. Пойдем перекусим. Что скажешь?
— Скажу, что это неплохая мысль.
Ей казалось, что она много не съест. Взгляд ярких, настороженных глаз лисицы отбил у нее аппетит. Тем не менее, когда он начал доставать еду, у нее тут же потекли слюнки. Весь ее сегодняшний завтрак состоял из апельсинового сока и пары гренок. Она была переполнена возбуждением (и страхом), как невеста с утра, накануне своей свадьбы. Теперь при виде хлеба и мяса она забыла про лису и лисят там, наверху.
Он продолжал доставать из сумки еду — сандвичи с мясом и тунцом, холодного цыпленка, картофельный салат, шинкованную капусту, две банки кока-колы, термос, как он сказал, с холодным чаем, два куска пирога, большую пачку печенья. Это напомнило ей клоунов в цирке, вываливающих всякую всячину из маленького автомобильчика, и она рассмеялась. Наверное, это было невежливо, но она теперь испытывала к нему достаточно доверия, чтобы не чувствовать себя обязанной соблюдать строгий этикет. И это было хорошо, поскольку она сомневалась, что так или иначе могла бы удержаться от смеха.
Он поднял голову, держа в одной руке солонку, а в другой — склянку с перцем. Она увидела, что он аккуратно заклеил дырочки на обоих приборах скотчем, чтобы соль и перец не просыпались, и это заставило ее засмеяться еще сильнее. Он понял причину ее смеха и тоже улыбнулся. Она уселась на скамейку у одного из столов для пикника, закрыла лицо ладонями и постаралась взять себя в руки. Ей уже почти удалось это, когда она посмотрела в щелки между своими пальцами и увидела кучу сандвичей — полдюжины для двоих, каждый разрезан по диагонали и аккуратно завернут в целлофановый пакетик. Ей стало так хорошо и уютно, что она засмеялась снова.