С завязкой справиться было сложно — похоже, в свое время ее довольно часто развязывали и завязывали, а потом вдруг надолго оставили в покое, и все ворсинки зацепились друг за друга. Но в конце концов она поддалась, и я невольно заметила, что узел отличался по цвету от остальной части тесемки, — словом, его недавно завязывали снова, оставив приоткрытой невыцветшую часть. Что ж, посмотрим…

С внутренней стороны обложки, закрепленная в маленьких «уголках», была приклеена фотография молодого, лет около тридцати, мужчины. Черные густые волосы, теплые карие глаза, готовые улыбнуться губы. Приятный человек, ничего примечательного. В самой папке лежало несколько листов. Самый верхний напоминал анкету — дата рождения, рост, вес, группа крови и все прочее. Я пробежала ее скучающим взглядом, не особенно обращая внимание на написанное, но глаза вдруг зацепились за слова, которых не бывает в обычной анкете. Совершенно легко и просто, среди оконченных учебных заведений и мест работы, стояли графы «вампиризм (вирус V)», «эмпатия (хромосома Z)», «оборотничество (ген О.)» и «хилерские навыки и возможности», для которых, видимо, не придумали сокращения. Так вот как выглядят личные дела сотрудников Института!

Я перевернула лист, все еще не понимая, зачем Шеф подсунул мне это. Родился — учился — окончил — служил, все как у всех. Кстати, таинственный Ардов, похоже, пошел в армию по собственному желанию. Скупые данные о его родителях и какие-то уж совершенно непонятные сокращения и процентные доли. Я перевернула еще один лист — и поперхнулась дымом. В сухом канцелярском тексте, датированном началом 80-х годов, о перемещениях и встречах стояло одно имя, которого там быть не могло.

«Нина Серова».

«Нина Серова».

Моя мать. Еще до замужества.

Протирая заслезившиеся от дыма глаза, я прочитала выцветшие от времени строчки. Сухие, безликие слова наблюдающего вдруг оборвались, сменившись короткими фразами, написанными, по большей части, сокращениями, еще более бледными, — кто-то торопился так, что даже не остановился сменить ленту в пишмашинке. Тут же была лаконичная служебная записка с какой-то сложной синей печатью — приказ взять кровь на анализ. Прямо на нем, приклеенный старым канцелярским клеем, разъевшим бумагу, результат: «Ардов Р. Г., 28 лет. Ген О. — носитель».

Внутри меня что-то похолодело, и какая-то мысль настойчиво пыталась пробиться в сознание, но я никак не могла допустить ее. Очень медленно, боясь и одновременно торопясь узнать продолжение, я перевернула более ранние листки и проверила дату — все верно, мама еще не была замужем, но, судя по тому, что я узнала от Шефа, уже закончила работать на Институт и потеряла память.