— Что-о?
— Раздели донага. Под левой мышкой отыскалась третья грудь, а уж это — признак несомненный.
Де Ришло кивнул:
— Мари-Лу не спятила, Ричард. Она правду говорит. Из третьей груди кормят преисподнего слугу... Кто это был, та chere? Кошка?
Молодая женщина покачала головой.
— Нет. Огромная, толстая, отвратительная жаба.
— Вы надо мною измываетесь по предварительному сговору, или импровизируете? — спросил Итон.
— Ни то, ни другое, — спокойно возразил герцог.
— Чушь собачья! — негодующе фыркнул Ричард. — Комиссар налакался водки, шлепнул ни за понюх табаку несчастную старуху, а вы еще оправдываете его? Хороши, голубчики!
— А на бедре у ведьмы, — продолжила Мари-Лу, — отыскалась дьяволова метка. Потом колдунью швырнули в деревенский пруд, проверить: потонет или нет. Зрелище было жуткое, но я уже кое в чем разбиралась и мысленно согласилась с красными. Первый и, видимо, последний раз в жизни.
— А что такое, — вмешался Аарон, — дьяволова метка? Никогда не слыхал.
Ответил герцог де Ришло.
— Считается, что дьявол собственной персоной, или его доверенное лицо, касается колдуньи либо колдуна во время сатанистского «крещения» на шабаше, и образовавшееся пятно, схожее с родимым, становится нечувствительным к боли. Во времена средневековых судебных процессов подобные места разыскивали особо тщательно, вонзая в подозреваемого или, чаще, подозреваемую, булавки. Часто метка дьявола бывает вообще незаметна...
Мари-Лу кивнула кудрявой головой:
— Верно... Старухе завязали глаза, а потом начали тыкать цыганской иглой куда попало. Всякий раз она вскрикивала, но, в конце концов, комиссар ненароком угодил в метку на левом бедре, и ведьма не почувствовала ничегошеньки. Комиссар вонзил иглу еще несколько раз — и опять ни единого звука. Загоняет иглу чуть ли не полностью — и ни малейшего признака боли. Тогда-то все и уверились: перед ними была настоящая, всамделишная ведьма.
—
— Ээ-э... Ричард!
Саймон склонился вперед и уставился на Итона.
— А?