Слезы полились из ее глаз и, чтобы успокоиться, булочница принялась разводить в очаге огонь. Услышав, что жена замолчала, муж облегченно вздохнул. Впрочем, страшный рассказ не оставил его равнодушным. Глядя на пламя очага, он печально качал головой.

Дом булочника был не единственным домом, где обсуждали страшное событие дня. В каждом из городских домов, шепотом, люди передавали друг другу ужасные подробности дневной казни. Смерть несчастной женщины была той последней каплей, которая переполнила чашу терпения, и теперь ничто не могло заставить людей молчать.

– Вот увидишь, постигнет его божья кара… – булочница плакала, грозя небу кулаком. И эти же слова повторялись в каждом доме – город роптал, и унять возмущение людей не мог даже страх перед инквизицией. Святость материнства была слишком сильна даже для этих невежественных, темных людей, и надругательство над этим (то, что на костре сожгли беременную женщину) казалось настоящим кощунством.

Откинувшись на спинку кареты, инквизитор Конрад Марбургский закрыл глаза. В голове настойчиво звучали все те неприятные слова, которые пришлось ему выслушать на сейме в Майнце. Все внутри кипело, и, изо всех сил стараясь сдерживать свой гнев, инквизитор только жестоко кусал губы, да сжимал пальцы. Темный лес по обеим сторонам дороги казался живым существом. Но, взбешенный неприятной поездкой, инквизитор не обращал на него никакого внимания.

Внушение, выговор… так они осмелились с ним говорить! Свора ничтожеств, они осмелились указывать ему, как вершить защиту истинной веры! Разве не они же еще несколько месяцев назад восхищались его твердой непреклонностью, его умением выжигать каленным железом, беспощадно и страшно, явных и тайных врагов веры? И что они вообще знают о вере, эти тупицы, возомнившие себя неким подобием богов? Знали бы они, что он – единственный, кому принадлежит высшее право… Он бы многое мог им рассказать! Разве они до сих пор не поняли того, что он – великий карающий меч наступления нового мира, мира, в котором не будет места сомневающимся и мягкотелым? Теперь, когда путь его служения определен, он не свернет с этого пути! Он еще сильнее увеличит свои усилия, и пусть убираются с его пути те, кому не по душе новый мир! А этот мир наступит (он это знает) очень скоро.

Он – знает. Запылает еще больше костров. Он зажжет их своей собственной рукой, и мир захлебнется от смрада сжигаемой гнили! Те, кто посмел выступить против него, станут удобрением для сильной почвы. Он затопит всех кровью, если понадобится, но не свернет с избранного пути! Пусть не думают, что их нелепые, блеющие упреки в жестокости вот так просто сойдут им с рук! Он удвоит, если надо – утроит свою жестокость! И когда все будет кончено, когда на его пути больше не будет жалких, блеющих, тупоголовых овец, он ускорит приход великой цели!