— Расскажу, смелый. Это знания отцов ваших дедов, что пришли от их дедов.

— Заткнись. Сказал же — в укромище скажешь. Ну, точно пень. Пень и есть.

Глава 33

Глава 33

Место Даориция было в самой середине временного амфитеатра. В обычные дни тут, вокруг большой арены, мощенной плоскими плитами местного белого камня — гладкого и чуть бархатного, по которому не скользили ноги даже на пролитой крови, лежали двумя полукругами семь рядов каменных уступов, невысоких, чтоб только сесть, не слишком задирая колени. И в трещинах между камней пробивалась трава и солнечные цветы-веночки. Но в дни больших ярмарок, что длились иногда месяц, а в сезон урожая и дольше, траву выпалывали, скамьи первых рядов накрывали вытертыми коврами, разбрасывая по ним подушки. У широкого выхода ставили деревянные ворота, забранные расписными кричащими шторами. А с другой стороны, куда входили гости, стояли в два ряда стражники, следя за порядком.

Когда на арене проходили схватки диких зверей, перед скамьями тянулся частокол, переплетенный гибкими прутьями, а вместо шторы ворота перекрывала тяжелая решетка, за которой виднелись вплотную поставленные клетки.

Усаживаясь, Даориций расправил полы шитого стеклярусом халата. Сегодня прямо перед собой на противоположной стороне амфитеатра он видел решетку. Дикие звери. И против них — еще один дикий зверь. Хлопнув в ладоши, он подозвал мальчика-раба и велел принести кувшин с холодным отваром из слив.

— И захвати изюму, плошку, — сказал вдогонку. Повернулся к своей спутнице, закутанной в темное покрывало.

— Любишь изюм? Он хорош для живота и кожи. Лица красавиц становятся чистыми и белыми…

И сам расхохотался в ответ на тихий смешок. Махнул морщинистой рукой, унизанной перстнями.

— Тоже думаешь, что Даориций — старый дурак, да?

— Ты мой спаситель, папа Даори. Значит, совсем не дурак.

— Да, да, — рассеянно ответил купец, следя, как рассаживаются знатные, а стражники сдерживают простолюдинов, что гомоня, нетерпеливо ждут своей очереди — занять верхние скамьи, да встать на деревянные платформы за ними.

Она говорит спаситель… Но знает, что когда-то он купил ее. Что же — так глупа и беспамятна? Или — добра и умна своей добротой?

За решеткой, невидимые в помноженном перекрестьи решеток, слышались гортанные крики, рычание и хриплые вопли. Вот тявкают шакалы, различал Даориций, томясь на плоских подушках в ожидании питья. А это — ржет дикая кобылица. Захлебываясь, хрипло кричит вепрь, разве ж назовешь этот страшный крик — хрюканьем. И еще рычит кто-то, видно большая кошка, может быть, лев, или барс, или гончий степной кот. Наверное, везли, специально, из дальних краев. Тьфу…