— Ее лицо. Подбородок. Такие бывают у собак, которых натаскивают на дичь. И очень хорошо кормят. Сырым мясом.

— Ты не права, люба моя. Ты, верно, ревнуешь и потому говоришь чепуху. Она добра.

— К тебе, может быть.

Техути коснулся впалой горячей щеки. Встал, поднимая с пола плащ.

— Прости, мне пора. Вот кошелек, заплати хозяину, пусть даст тебе хорошее жилье. На несколько дней. Поживешь, а я буду приходить каждый день. Через неделю мне заплатят жалованье, а я соберу снадобья и свитки. Даже если тебе привиделось что-то, не стоит рисковать и торопиться.

— Хорошо. Я буду ждать тебя. Завтра, к закату.

Он вышел, будто и не было его тут, не лежал на ней, горячо дыша в шею.

Хаидэ беспомощно оглянулась на яркую луну, что уже уползала за край окошка. Будто еще один сон привиделся ей.

У калитки египтянина догнал Хетис, загремел засовом, угодливо засматривая в белое от луны лицо.

— Да будут боги дня и ночи с тобой, щедрый гость.

— Поселишь ее хорошо. Чтоб вход отдельный. И следи, кто приходит, пока меня нет.

— Да, господин.

— Скажи, хозяин, демон Иму и его купец появляются тут?

— Нет, господин, — Хетис цокнул языком с досадой, — у них свои палатки, и еду купец сам берет на базаре. А жаль, я брал бы денег, показывать, как чудовище жрет.

— А где палатки?

— На краю базарной площади. Увидишь, там пара черных коней и три верблюда с поклажей. И повозка для черной красотки. Ты идешь туда?

— Не твое дело.

— Да, да, конечно, — Хетис кланялся, растягивая толстые губы в улыбке.

Запирая хлипкую калитку, проводил глазами стройную фигуру в темных складках плаща. Ночной гость торопливо шел по улочке, ведущей к базару.