— Я уж и забыла, как ты строга.
— Бывает, нужно, чтоб говорило лишь сердце. Как воин, что не думает, как трава, а становится ею. Но бывает и другое: думать, а не только чувствовать. Если твоя голова чуть-чуть подлечилась, подумай, а?
— Я… да что тут думать!
— Ну, давай я. За тебя. А что он вообще делал тут? Столько лет ни слуху, ни духу, и вдруг, куды там — демон, грызет глотки диким зверям. Молчи, дай еще спрошу.
Вытянула вверх руку и в полумраке загнула худой мизинец. За ним еще палец прижался к ладони:
— Кого любит плясунья? Демона? А ты — черного великана Нубу? А почему он — демон? Разве плохо быть настоящим? Но вдруг сделался сам ниже зверья. Если она любит демона, то ведь ты любишь человека. А люди всегда выше демонов, запомни, птичка, всегда! Потому демоны злы на людей, потому пакостят, как только находится случай. И ты готова согласиться, чтоб человек в нем умер, уступив место твари? Только потому что тебе показалось, у них любовь?
— Фити! Она добрая и хорошая. Ты хочешь, чтоб я пошла и отобрала его, решив за них сама? Он не хочет этого! Он почти убил меня!
— Демон почти убил тебя. Не путай старуху.
— Ты просто сильно меня любишь, Фити. Утешаешь.
— Ты глупа. Как влюбленная девчонка. Как Силин, когда пялится на Асета. Любишь его, дерись, чтоб стал человеком! Поняла? И если тогда он выберет Мауру, а тебя возненавидит, прими это как подобает княгине. Ты имеешь право решать!
— И за других?
— Да! Потому ты княгиня, а она добрая и хорошая женщина, которая пляшет, вызывая слезы.
— А если я ошибусь, поворачивая чужие судьбы?
— Тогда и наказана будешь ты. Тяжкий груз. Но по твоей силе.
Она погладила Хаидэ по вымытым и расчесанным волосам.
— Поспи, дочка. И пусть тебе приснится нужный сон. Такие снятся перед закатом.
— Фити… Брат. Спасибо тебе за него.
— Что ж мне. Это мужчины, искали на всех торгах и нашли. Для тебя. Не чтоб ты их прощала, а чтоб улыбнулась.
— Я улыбаюсь. Видишь?
Фития, опершись на локоть, смотрела, как перекашивается распухшее лицо, а глаза уже спят и дыхание становится ровным и глубоким.