– Там еще помада с пудрой лежат, можешь забрать, – неожиданно сама для себя выпалила я. Ответом мне был крепкий подзатыльник, от которого потемнело в глазах, а земля под ногами куда-то поплыла.

– Втолкни, а я запру скорее, пока та каратистка сюда не прибежала, – услышала я сквозь туман шепот второго. Эх, Ника, надо было не в окно кричать, а к двери бежать… Ника, видимо, тоже поняла свою ошибку, я услышала топот ее ног по деревянному полу, но увы – эти двое успели втолкнуть меня и запереть дверь прежде, чем Ника ударила в нее ногой. Дверь содрогнулась, но выстояла, а я без сил упала на пол.

Глава 9

Глава 9

– Ну, а тебя они как поймали, каратистка ты наша?

– Пшикнули какой-то дрянью в лицо, и я вырубилась. Но видела фингал у одного из этих бандитов – моя работа! Кстати, почему это я каратистка? Ты же знаешь, что я занимаюсь не карате, а рукопашным боем, а это совсем другое…

– Думаю, для типа с подбитым глазом – невелика разница.

Ника прыснула.

– И что с нами теперь будет? – вздохнула я.

– Не знаю, передо мной не отчитались.

– Дура я…

– Обе мы дуры.

Обе мы, умные, сидели на полу одной из комнат. Пол был покрыт пыльным истертым половиком, на котором сорок лет назад играли дети, а Ника нашла где-то несколько старых детских матрасиков, на которых мы, собственно, и сидели, сложив их стопкой. Холод здесь стоял ужаснейший, даже хуже, чем на улице, поэтому два матрасика мы использовали в качестве одеял, закутавшись в них по уши.

Мы уже убедились, что мебели в комнатах нет, хода на чердак – тоже, а встроенные между рам решетки, как ни старайся, ни сломать, ни выбить невозможно. Для этого-то Ника и разбила несколько окон, но без пользы. Кричать, похоже, тоже бесполезно – местные жители если и услышат, то предпочтут не лезть на рожон. Мы все же орали с полчаса, пока не охрипли, а теперь вот сидели, умные, на детских матрасах, и я рассказывала Нике о полученной в Интернете информации. У меня даже получилось более-менее пересказать заумное послание старого управляющего.

– В общем, ясно – сюда через дверь, открытую в прошлом, приходит кровожадный призрак, – закончила я рассказ. – Ой, не для того ли нас сюда бросили?!

– Ну, это мы еще посмотрим, – весело сверкнула глазами Ника. – Но если они сюда снова сунутся, мало им не покажется. А я сегодня утром решила послушаться твоего совета – встала пораньше, когда люди на работу спешат, и пошла караулить кого-нибудь из соседей Славика.

– Так я и подумала. Вот я дура…

– Это мы уже слышали. Так вот, смотрю – выходит из своего двора та самая женщина, которая нам тогда сказала, что Килинские уехали. Ну, та, тощая, с вытянутым лицом. Я и возникла перед ней с видом ангела смерти: я все знаю! Она в лице изменилась, такая, знаешь, злоба со страхом вперемешку, улыбочку из себя выдавливает: «Да что ж мы тут-то стоим, идем, в доме побеседуем». Я и пошла. А она сажает меня за стол, чай подает и спрашивает, что же я такое знаю. А сама, видать, пока чай заваривать ходила, по мобильнику кому-то звякнула. Я с деловым видом отвечаю: и про Шестоперова, и про его мамашу-ведьму, и про детей, в жертву принесенных, и про еще кое-что. Конечно, говорила я наугад: не факт, что мамаша была ведьмой, про детей в жертву я выдумала на ходу, а уж «про кое-что» вообще ничего не знала. Она льстиво улыбается, спрашивает, чего же мне надо в таком случае. Говорю: во-первых – правду, куда исчезла семья Килинских, а во-вторых – узнать подробности того давнего дела.