– Выходи, – прошептал я в тишину.

Некоторое время ничего не происходило, но затем до меня донеслось копошение. Эти неестественные звуки в пространстве, погруженном в вату, резали нервы.

По спине пробежал холод, я остановился, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами.

Даже слюну не получалось сглотнуть: она тонкой струйкой медленно стекала в горло.

Мох на поверхности пня зашевелился и начал сворачиваться в комки. Комки соединялись между собой, прилипали друг к другу, сжимались и становились плотнее, сплетаясь в черноту – густую, словно пустота беззвездного неба, с торчащими наружу волокнами, напоминавшими шерсть. Один из комков треснул посередине и раскрылся. В трещине заблестели зубы, многочисленными белоснежными рядами уходя внутрь.

Мелкие, словно иголки.

Существо отделилось от поверхности и шмякнулось на землю, беззвучно расплескав в сторону воду из луж. Оно действительно напоминало медведя, только не такого, каким его можно увидеть в зоопарке или цирке, не такого, какой нарисован в учебнике по биологии. Это были комки мха: большой – брюхо, чуть поменьше – голова и совсем маленькие – конечности.

Больше всего оно походило на плюшевого мишку: маленькое, ростом не выше пояса, неуклюже переваливающееся с ноги на ногу.

Движения – такие же нелепые, как движения Винни-Пуха из детского мультфильма.

Только черное тело, хорошо различимое даже среди опустившейся на лес темноты, и зубы, торчащие в голове-пасти без глаз и носа – увидеть такое было гораздо хуже, чем встретить настоящего медведя.

Дуло пистолета было направлено на существо, но я не мог нажать на спусковой крючок. Меня гипнотизировала одна и та же мысль: «Все это было правдой, он настоящий. Все это было правдой, он настоящий. Все это было правдой, он…»

Медведь зашипел, словно змея. Его движения становились быстрее, он полз ко мне.

Капли дождя неторопливо стекали по ненастоящей шерсти.

«Все это было правдой, он настоящий. Все это было правдой…» Леха стоял здесь один, слабый, промокший, преданный, против этого существа. Он смог выстрелить, и не один раз, а у меня не получается даже пошевелиться.

Из пятнадцати камешков вылетело пять, и, даже если они не попали в цель… нужно быть очень смелым, чтобы выстрелить хоть один раз.

«Давай же», – прохрипел я под нос, но из-за густой тишины не услышал собственного голоса.

Наконец мой палец на спусковом крючке нервно пошевелился. Затвор дернулся и выскочил из направляющего паза.

Старый пластик треснул, поэтому вместо выстрела у пистолета выбило затвор. Перекошенный набок ствол напоминал выбросившегося на берег кита, каким я помнил его на фотографиях в школьном учебнике.