Затрещал подлесок.

Вырвались на поляну звери – десятки зверей! Изюбри, волки, кабаны, медведи, зайцы, тигры… Белки-летяги перенеслись на ветви кедра словно на крыльях. Звери прижимались к сухим иглам, потускневшему стволу и померкшим шишкам – и великое Дерево Душ, которое тысячелетиями питало своей силой тайгу, теперь с благодарностью принимало помощь этой тайги.

Живое сияние вернулось к нему, и ветер, поднятый крыльями птиц, очистил небо, и солнце снова прилегло в развилинах ветвей…

Никита вдруг почувствовал, что кто-то тормошит его, заставляя встать. Повернул голову – и встретился взглядом с глазами тигренка!

Того самого…

Они были не злыми, не испуганными: светлые-светлые, зелено-желтые, совсем детские глаза. В них играли солнечные зайчики, как на мелководье, и Никита слабо улыбнулся.

Тигренок все тыкался в него усатой мордочкой и мягкой лапой, и наконец Никита с превеликим усилием поднял себя на ноги, вздохнул полной грудью – ах, как же легко дышалось теперь на поляне! – и огляделся.

Звери устраивались вокруг дерева с прежним спокойствием, и в поднявшейся, ожившей изумрудной траве уже невозможно было разглядеть ни убитой тигрицы, ни двух горсток сероватого праха, оставшихся от домового и дзё комо… ни черного пепла, в который превратился Вальтер.

Никита опустил руку на голову тигренка и погладил его мягкую шерстку.

Зашуршала трава под чьими-то тяжелыми шагами.

Никита замер.

На поляну вышел Дегдэ.

– Не бойся меня, – сказал он. – Я превратил тебя в камень, чтобы спасти от пули… Клянусь своим предком Медведем! И вот ты жив, шаман!

Никита отвернулся.

– Думаешь, унгчухун потерял – шаманом быть перестал? – усмехнулся Дегдэ. – Без бубна трудно, да… Но тот, кто добровольно принял наследство прадедов, тот, кто переболел шаманской болезнью, – тот уже не может перестать быть шаманом!

Никита снова повернулся к нему, посмотрел недоверчиво.

– Прости меня, – сказал Дегдэ. – В моих силах было отправить тебя домой и спасти от Солгина. Но я не мог допустить, чтобы великий наследственный дар шаманства пропал зря! Ты должен был его принять, и ты его принял! Но мало сделаться шаманом. Нельзя надеяться только на волшебные силы. Надо и самому быть храбрым и самоотверженным. Ты именно таков! Я проверял тебя… И ты справился! Поэтому твой предок-Ворон может гордиться тобой! Мой предок Медведь, твой родич, может гордиться тобой! Твой прадед-шаман может гордиться тобой. И если бы Улэкэн узнала, как ты спасал Омиа-мони, она гордилась бы тобой!

Вдруг Дегдэ осекся, и лицо его померкло.

– Моя мама! – воскликнул Никита. – Вы говорили, что она сказала вам, будто Солгин отравил ее! Значит, она жива?! Где она?