Таким образом, неизвестное лицо или лица отправили доктора туда, где ему уже не помогут ни таблетки, ни терапия.

На какое-то время она почти забыла об этом случае. Но проходили месяцы, и воспоминания стали возвращаться к ней как ощущение тайной зрелости. Оно мучило ее запретным наслаждением. Она забыла ужас, но помнила силу. Она забыла вину, что терзала ее после содеянного, и жаждала, жаждала сделать это вновь.

Только лучше.

— Жаклин.

«Неужели мой муж, — подумала она, — и в самом деле зовет меня по имени?»

Обычно она звалась Джеки, или Джек, или вовсе никак.

— Жаклин.

Он смотрел на нее своими невинными синими глазами. Точно как тот студентик, в которого она влюбилась с первого взгляда. Но рот его теперь стал жестче, и поцелуи были на вкус как черствый хлеб.

— Жаклин.

— Да.

— Я хочу поговорить с тобой кое о чем.

«Разговор? — подумала она — Должно быть, сегодня праздник».

— Не знаю, как тебе это сказать.

— А ты попробуй, — предложила она.

Она знала, что могла бы заставить его язык поворачиваться и произносить слова по ее вкусу. Могла бы заставить его сказать то, что хотела услышать. Например, слова любви — если она вспомнит, на что они похожи. Но какая от них польза? Лучше пусть будет правда.

— Дорогая, я слегка сошел с рельсов.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

«Еще как сошел, ублюдок», — подумала она.

— Это случилось, когда ты была не совсем в себе. Ну, ты знаешь, когда между нами почти все прекратилось. Отдельные комнаты… Ты же хотела отдельные комнаты… и я сошел с ума от злости. Я не хотел тебя расстраивать, так что ничего не говорил. Но я не хочу жить двойной жизнью.

— Ты можешь завести интрижку, если хочешь, Бен.