— Это не интрижка, Джеки. Я люблю ее…

Бен готовился произнести еще одну свою речь. Она знала эти речи: сначала ритуальные обвинения, а в конце все сводится к недостаткам ее характера Если он разойдется, его ничто не остановит. Она не хотела ничего слушать.

— …она совсем не похожа на тебя, Джеки. Она довольно легкомысленна Я полагаю, ты назвала бы ее пустой.

«Может, лучше прервать его сейчас, — подумала она, — пока он, как обычно, не завяжется узлом».

— Она не так впечатлительна, как ты. Понимаешь, она обычная женщина. Я не имею в виду, что ты ненормальная, ты просто не можешь справиться с депрессией. Но она не настолько чувствительна..

— Незачем, Бен…

— Нет, черт побери! Я наконец выскажусь.

«На моих костях», — подумала она.

— Ты никогда не давала мне объяснить, — говорил он. — Ты всегда смотрела на меня так, словно хотела, чтобы я…

— Умер.

— Чтобы я заткнулся.

— Заткнись.

— Тебе все равно, что я чувствую. — Теперь он почти кричал. — Ты всегда замкнута в своем маленьком мирке.

«Заткнись», — подумала она.

Рот его был открыт. Ей захотелось, чтобы Бен закрыл рот, и челюсти его захлопнулись, отделив кончик розового языка Он выпал из губ и приземлился в складках рубашки.

«Заткнись», — подумала она вновь.

Два идеально ровных ряда его великолепных зубов, скрипя, терлись друг о друга, перемалывали нервы и кальций. Розоватая пена стекала на подбородок, в то время как его рот проваливался внутрь.

«Заткнись», — продолжала думать она, и его младенчески голубые глаза ушли в глазницы, а нос вдвинулся в мозг.

Теперь он больше не был Беном. Он стал человеком с красной головой ящерицы, которая уплощалась и втягивалась внутрь себя. Благодарение богу, он никогда в жизни больше не вымолвит ни слова.

Теперь она решилась. Она начала получать удовольствие от своих действий.