Я помню, что первый разговор с ней вывел меня из себя. Она пришла, когда я по горло был загружен работой. Но я так увлекся этой женщиной, что позабыл все неотложные дела того дня. Когда в кабинет вошла моя секретарша, она кинула на меня стальной взгляд — точно окатила ведром холодной воды. Полагаю, я влюбился в Жаклин с первого мгновения, и секретарша почувствовала наэлектризованную атмосферу. Однако я притворился, что всего лишь вежлив с вдовой старого друга. Я не задумывался о страстях — я не был страстным человеком; по крайней мере, я так считал Как лгало мы знаем — по-настоящему знаем — о собственных возможностях.

Жаклин лгала мне с самой первой встречи. О том, как Бен умер от рака, о том, как часто и тепло он вспоминал обо мне. Она могла бы сразу рассказать мне правду, и я бы принял ее, ведь я уже безумно влюбился.

Трудно определить, в какой момент и отчего возникает интерес к другому человеческому существу и как этот интерес перерастает в глубокую страсть. Может, я пытаюсь найти оправдание своим позднейшим безумствам и потому преувеличиваю первоначальное влияние Жаклин? Не знаю. Неважно, где и как это произошло, быстро или медленно развивалось, но я влюбился в нее, и наш роман начался.

Я не слишком любопытен, если дело касается моих друзей или любовниц. Я ведь юрист; большую часть времени я копаюсь в чужом грязном белье, и этого для меня более чем достаточно. Когда я выхожу из конторы, мне приятно принимать людей такими, какими они хотят казаться. Я ничего не выясняю, ничего не вскрываю.

И с Жаклин я не стал изменять своим правилам. Я хотел быть рядом с ней, что бы ни пряталось в ее прошлом Она обладала великолепным темпераментом, остроумием, решительностью. Никогда я не встречал столь очаровательной женщины. И не мое дело, как она жила с Беном, каков был их брак, и так далее. Это ушло в прошлое, я же хотел радоваться жизни сегодня. Пускай прошлое умрет своей смертью. Я даже был готов поверить, что она перенесла страдания, а и помогу ей забыть о них.

Конечно, в ее рассказах встречались темные места Будучи юристом, я привык замечать сфабрикованную ложь, и, как ни пытался я отбросить это ощущение, я понимал: Жаклин не вполне откровенна. Но я знал, что секреты есть у каждого, так пусть же и у нее останутся свои тайны.

Только однажды я поймал ее на деталях. Она говорила о смерти Бена, и в ее словах проскользнуло: он получил по заслугам. Я спросил, о чем она. Жаклин улыбнулась улыбкой Джоконды и сказала: ей кажется, что между мужчинами и женщинами нарушилось равновесие, и оно должно быть восстановлено. Я пропустил это мимо ушей. К тому времени я уже был безумно увлечен и мог принять любые ее утверждения.