Она поглядела на него и взяла за руки, не прикасаясь к ним. Потрясенным взглядом он наблюдал, как его руки помимо воли поднялись, чтобы коснуться ее лица и бережно погладить волосы. Она заставила его пробежать дрожащими пальцами по своей груди и вложила в это движение куда больше нежности, чем он сделал бы сам.

— Ты всегда слишком сдержан, Титус, — сказала она, заставляя его тискать себя почти до синяков. — Вот как мне нравится. — Теперь его руки опустились ниже, выражение лица изменилось. Она чувствовала, как ее несет прилив. Она вся была — жизнь…

— Глубже.

Его пальцы проникли в ее недра.

— Мне это нравится, Титус. Почему ты не делал так сам, без моей помощи?

Он покраснел. Он не любил говорить о сексе. Она прижала его к себе еще сильнее, шепча:

— Я же не сломаюсь. Может, Виржиния похожа на дрезденскую фарфоровую статуэтку, а я — нет. Мне нужны сильные чувства. Мне нужно, чтобы было о чем вспоминать, когда тебя со мной нет. Ничто не длится вечно, верно? Но я хочу по ночам вспоминать то, что согреет меня.

Он утонул в ее промежности. Как она пожелала, руки его были и на ней, и в ней: они зарывались в нее, точно два песчаных краба. Он буквально взмок, и Жаклин подумала: она в первый раз видит, как он потеет.

— Не убивай меня, — прошептал он.

— Я могу осушить тебя.

Осушить, подумала она, а потом стереть его образ из головы, прежде чем сделать ему что-то плохое.

— Я знаю, я знаю, — сказал он. — Ты запросто убьешь меня.

Он плакал.

«Боже мой, — подумала она — Великий человек плачет у моих ног, как ребенок. Что я узнаю о власти из этого жалкого представления?»

Она вытерла слезы с его щек, используя гораздо больше силы, чем этого требовало дело. Кожа его покраснела под ее взглядом.

— Оставь меня, Джи. Я не могу помочь тебе. Я для тебя бесполезен.

Он был прав. Он был полностью бесполезен. Она презрительно отшвырнула его руки, и они бессильно повисли по бокам вдоль тела.

— Даже не пытайся найти меня, Титус. Ты понимаешь? И не посылай за мной своих шпионов, чтобы оградить твою репутацию. Потому что я более безжалостна, чем когда-либо был ты.

Он ничего не ответил. Он просто стоял на коленях, вперив взгляд в окно, а она умылась, выпила заказанный в номер кофе и ушла.

Линдон удивился, найдя двери офиса открытыми. Было семь тридцать шесть. Сотрудники придут только через час. Очевидно, кто-то из уборщиков оплошал и не запер кабинет. Он выяснит, кто это, и провинившемуся достанется.