– Он сказал: «Мама, уезжай. Беги отсюда». Потом его вырвало, и он больше не разговаривал.

– А что, ноутбук он действительно разбил?

– Да…

– А та женщина, о которой он упоминает в дневнике? Поймите меня правильно, госпитализация прошла без участия милиции, но я все равно должен спросить.

– Нет, что вы… Это он придумал просто. Жива-здорова она, ходит по деревне. Злорадствует…

– Злорадствует? – зачем-то переспросил, заинтересовавшись, Валентин Филиппович.

– Что сделать, человек такой, – вздохнула Наталья Сергеевна.

– Так-так, понятно. Ну а песик? С песиком что?

– Издох песик, – прошептала несчастная женщина. – Я его там и нашла, где Андрюша написал. Он лежал головой в луже воды. Только никаких наростов, никакой слизи на нем не было. Я боюсь… боюсь…

– Вы боитесь, что Андрей сам его утопил в этой луже, – закончил за нее профессор. – Верно?

– Да, – голос матери был едва слышен.

– А в туалет он действительно ходил прямо в комнате?

– Да…

– Как вы думаете, сколько дней это продолжалось?

– Точно не знаю… Может, около недели… О, господи, какой кошмар… За что нам это, за что?

– Ну-ну, все хорошо. Еще раз подчеркиваю: все страшное позади. Андрей очень вовремя попал к нам в клинику, здесь он будет окружен заботой и вниманием. У нас в штате исключительно профессионалы высочайшей квалификации, всех уровней, начиная от медсестер – я не шучу. Знаете ли, есть медсестры, и есть медсестры.

– Слава говорил мне, что ваша частная клиника – лучшая в Сибири.

– Думаю, так оно и есть, – спокойно согласился Валентин Филиппович. – Наталья Сергеевна, скажите, а какое у вашего сына образование?

– Ну как какое? Одиннадцать классов. – Женщина, казалось, слегка воспряла духом, приободрилась. Голышеву удалось немного ее успокоить и вселить надежду. – Он только собирался поступать в институт.

– В какой именно?