Ночью Льюис похрапывает рядом с Анной, а она лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. Кажется, почти сразу наступает утро, и Льюис встает. Он, вроде бы, нашел другую работу, пока Анны не было, водит фургон приятеля.

– Уверена, что у тебя все будет хорошо? – спрашивает Льюис перед тем, как уйти.

Из вчерашнего сыра и салями на бегу сделаны бутерброды на белом хлебе.

Анна хочет сказать: нет, пожалуйста, не оставляй меня одну, но не делает этого.

– Да, – говорит она.

Когда он уходит, комната становится какой-то жутковатой. Здесь так тихо. Анна чувствует отсутствие Руби, как рану внутри. Она даже может показать, где болит – в области солнечного сплетения. Она вспоминает историю о римском императоре, вырвавшем ребенка прямо из утробы. Вот на что это похоже. Опуская глаза, Анна изумляется, что ее живот под нарядным желтым платьем цел и невредим.

У нее перед глазами стоит лицо зятя, Мика. Глаза, все еще тусклые от горя, оттого, что он потерял свою малышку. В нем как будто выключили свет. Он не протянул руки к Руби. Он почти не говорил, сидел, откинувшись в кресле, и его тусклые глаза скользили по девочке на руках у Барбары. Во дворе начали зарастать сорняками клумбы, когда-то такие ухоженные. Слишком рано для них обоих, подумала Анна, они не готовы. Она опять об этом думает, она уверена до мозга костей: слишком рано, слишком, слишком рано.

Ей нужно вернуться в лес. Вернуться к своей малышке. К своей Руби. Нужно снова обнять ее и на этот раз не отпускать. Нужно избавиться от духоты в голове, чтобы все получилось. Анна резко встает, относит все пузырьки с лекарствами к открытому окну, и они падают сверкающим стеклянным дождем вниз, на улицу.

Анна, не мешкая, снимает ключи от машины с закрашенного крючка на обратной стороне двери. Останавливается и возвращается. Чемодана нет, в нем были вещи Руби, единственное, что удается найти, – картонную коробку. Анна бросает в нее все, что может отыскать, и свое, и все, что осталось после Руби: розовый вязаный костюмчик, несколько жилеток. Она так торопится, что оставляет почти всю свою одежду. Мысли у нее путаются. В последнюю минуту она даже кидает в коробку то, что нашла из зеленого сервиза, она не хочет оставлять материно наследство. Свадебная фата и перчатки сбиваются в полупустой коробке в комок со свитерами, когда Анна сбегает по лестнице.

Она пытается завести машину, как учил ее Льюис, точно вспомнить, в какой последовательности идут педали. Машина прыгает, как кенгуру, и Анна выключает зажигание, снимает туфли на острых каблуках и снова заводит двигатель. Она так медленно выезжает из Лондона, что позади сигналят, и каждый раз она вздрагивает. Печка по-прежнему сломана, так что Анне приходится снять жакет и кардиган прямо за рулем. В какой-то момент она останавливается и снимает даже колготки, оставшись в одном только тонком желтом платье.