Мог ли весь этот разговор быть чем-то вроде шутки? Мне все еще кажется, что наверху кто-то есть. Положив рядом с подушкой мобильник – на случай если Марк надумает звякнуть еще раз, я откидываюсь на простыне и весь обращаюсь в слух. Незаметно я снова ухожу в сон, а когда открываю глаза повторно, веселые голоса вернувшихся с прогулки родственничков слышны уже у самой двери. Они что-то поют вместе – мне слышится, или там взаправду есть слова «Славься, славься, бармаглот»? К тому моменту как я малость оклемался, звуки уже стихают. Возобновляются они только на лестнице – либо мои певцы урезают песенку, либо это я выпадаю из реальности. Четко хлопают по полу зала шлепанцы моего отца – почти так же громко, как шлепают небрежнее и свободнее сидящие на ногах тапочки матери. Мои родители ни за что не надели бы домашнюю обувь на улицу – видно, успели переодеться.

– …Значит, звонить мне не было смысла, – говорю я Марку.

– Ну, ты же все равно спал.

– Чтобы помочь вам найти дорогу назад, я имею в виду. К чему это все было?

– Но мы ведь не звонили тебе! – и он, и остальные в этот момент – сплошной конфуз, но я не даю себе стушеваться. Наверняка это у них просто такая рождественская шутка. Марк вон, не ровен час, прыснет в ладошку, да и остальные прячут полуулыбочки.

С моей мамы клоунады, похоже, достаточно, и она с размаху шлепается на кровать.

– Врубайте ящик, – дает отмашку она.

Мой отец опускается на колени перед телевизором, никогда не знавшим пульта дистанционного управления. Половицы под ним жалобно скрипят.

– Маякните, где оставить, – говорит он.

– Все каналы черно-белые? – удивляется Марк.

– Ну да. Этот телек – он, как и мы, преданье старины глубокой.

– Да, все краски с тебя сходят, когда ты старый, – добавляет мать.

Подозреваю, что не только я не вижу тут связи. Веки мои слипаются, и мне мерещится, что на каждом канале – один и тот же бледный ликующий лик, когда голос Марка выводит меня из этого секундного транса:

– Саймон! Скорее смотри! Это же он!

– Я же сказал «маякните», а не «завопите»! – возводит очи горе отец. – Марк, пощади мою старую больную голову. Он, похоже, не может – или не хочет – перестать переключать каналы. Неужто и вправду знакомое лицо мелькнуло в уголке экрана, или просто у меня воображение разыгралось?

– Что ты видел, Марк?

– Это был Табби! Зуб даю!

– На каком канале?

– Не знаю! – Марк нетерпеливо раскачивается взад-вперед на скрипучем стуле. – Давайте еще раз пройдемся по кругу!

Пока отец почти на автомате щелкает кнопкой, Натали укоряет сына: