– Здесь кто-нибудь есть? – кричу я.

– Мы тут есть, – хихикает Марк.

Я жму кнопку вызова лифта. Индикатор отсчитывает этажи так медленно, что, кажется, им никогда не будет конца. Серые двери разъезжаются в стороны, демонстрируя нам два отражения – понурое моё и довольное Марка. На боковых стенках лифта тоже есть зеркала. Пока кабина ползет вверх, я стараюсь не сводить глаз с двери, но все равно не могу не думать о наших лицах. Мы еще и наполовину не поднялись, когда движение слева привлекает мое внимание. Марк усмехается моему отражению, и я не могу не ответить тем же. Поворачиваюсь к ближайшей стене, и вижу, как зеркальный двойник за спиной расплылся в улыбке. Марка, похоже, это веселит, так как он скалится еще шире, вынуждая меня ответить. И сколько мы тут будем торчать, в этой клетке? После таких болезненно безмолвных ухмылок я, боюсь, выйдя в коридор, и слова не смогу сказать. Странно, чем дальше по зеркальному коридору, тем мы кажемся все веселее. Там не может быть других лиц, никто не прячется за нами, не проступает из-под нас, но в глазах рябит, когда я пытаюсь всмотреться, а двери меж тем расползаются. Слабый, едва различимый смешок, надо полагать, издает Марк, так как в коридоре на этаже пусто.

Марк смотрит по сторонам, пригибается, словно перед ним дорожка кегельбана, и резво спринтует вперед, забирая влево по проходу у двери 6–140. Номера по правую руку растут – как далеко вообще простирается это здание? Когда я только ступаю в низкий и узкий коридор, освещенный лишь редкими пыльными лампочками, Марк уже достигает его конца – и вот его уже нигде не видно. Поспевая за ним по этому тесному проходу, я чувствую себя неуклюжим и страдающим ожирением. Вынырнув из-за угла, он награждает меня очередной ухмылкой и подносит руки воронкой ко рту:

– Они здесь!

Сообщив это, он ныряет обратно – лишь тень скользит по стене.

Когда я добираюсь до угла, он стоит перед дверью – такой же белой, как и ее товарки. Никаких меток – только жестяные циферки и металлическая блямба почтового ящика. Учитывая, насколько Марк сегодня резв, я даже удивлен тем, что он не попробовал вломиться сразу, без спроса.

– Тук-тук, вам письмо! – громко говорю я и налегаю на ручку, но дверь оказывается запертой. – Кирк! – кричу я и стучусь изо всех сил. Звуки кажутся приглушенными из-за тусклого света ламп, слишком слабого, чтобы простираться далеко. Когда я стучу сильнее, цифры начинают дрожать, но это все. Могли мы с Марком ошибиться номером на доске внизу?

– Ну-ка погоди, – говорю я и достаю мобильник, чтобы ткнуть кнопку повторного набора. Звон телефона отчетливо доносится из-за двери. Вскоре гудки сменяются сообщением автоответчика: