– Марк, подожди меня! – Я локтем открываю ее. – Марк!
На единственном видимом пролете лестницы его нет. Белые стены не дают рассмотреть, что там, внизу. Но, судя по топоту Марка, останавливаться он не собирается. Да и второй человек, более тяжелый, явно только набирает скорость.
– Не беги за ним, Марк! – кричу я и кидаюсь следом.
Я перестаю звать его, когда звуки погони внезапно стихают. Неужто они побежали в подвал? Хотя нет, есть же ковер на первом этаже. Точно, сейчас они там. Хотя вестибюль все такой же широкий, а потолки явно выше, чем на последнем, загнанном под самую крышу, этаже, я чувствую себя здесь таким же зажатым. Мое сердце оглушительно колотится в ушах, а легкие кажутся двумя воздушными шариками, готовыми лопнуть. Марка здесь нет, но я отчетливо слышал, как грохнула створка входной двери – значит, погоня продолжилась на улице. Я беру небольшую передышку – и слишком поздно распознаю средь тотального грохота, коим устлана изнутри моя черепушка, гудение лифта в шахте. Стальные створки почти беззвучно раздвигаются за моей спиной.
– Ну, и куда ты забрел, а? – спрашивает меня грузный верзила в просторной черной форме охранника. – И куда так спешишь сейчас?
Я тычу пальцем в сторону выхода и пытаюсь восстановить дыхание.
– Я… за ними… туда, в общем.
Но прежде чем я добираюсь до двери, он с совершенно неподобающей его комплекции грацией шмыгает вперед – и всей тушей заслоняет дверь.
– Нет, никуда ты теперь отсюда не выйдешь, – сообщает он мне с холодным триумфом.
46: Гниение
46: Гниение
46: ГниениеНе только мой ум, но и все мое существо, кажется, сжимается вокруг одной мысли
– Мне нужно найти моего сына! – говорю я. В этот раз, вопреки своей манере все уточнять, я не желаю тратить время и дыхание. – Ему всего семь лет!
Бледные тонкие губы охранника кривятся в клоунской гримасе.
– С самого детства толкаешь парня на плохую дорожку?
В его голосе столько отвращения, что я теряюсь.
– С детства… толкаю?
– Знаем мы ваши хитрости-ухищрения. Мелким пользуешься, чтоб попасть туда, куда вход запрещен, так ведь?