– Ты помнишь как оно… говорило через тебя?

– Да.

– Что? – спросила Хитер, удивляясь. – Что там, на кладбище?

На экране: волнистая чернота, разрываемая пузырями желтого, протекающая пятнами красного.

– Джек, – начала Хитер сердито, – ты говорил, что ничего не произошло, когда поднялся на кладбище. Объяснил, что Тоби просто грезил – просто стоял там и грезил.

Джек сказал Тоби:

– Но ты не помнил ничего о кладбище прямо после того, как все произошло?

– Нет.

– Что помнил? – потребовала Хитер. – Что, черт возьми, он должен был помнить?

– Тоби, – спросил Джек, – ты можешь вспомнить теперь, потому что ты снова под его влиянием, но только наполовину… ни там и ни здесь?

– Между, – сообщил мальчик.

– Расскажи мне, что оно тебе говорит, – сказал Джек.

– Джек, не надо, – попросила Хитер.

Она выглядела напуганной. Он знал, какие чувства она сейчас испытывает. Но добавил:

– Мы должны узнать об этом как можно больше.

– Зачем?

– Может быть, чтобы выжить.

Ему не потребовалось объяснять. Она поняла, что он имеет в виду: тоже пережила некоторую степень контакта во сне – враждебность этого, его нечеловеческую ярость.

Он попросил Тоби:

– Расскажи мне о нем.