На мгновение я закрыл глаза, и увидел лишь, как приближается бесформенная серая чума. Медуза. Меня трясло. Сердце бешено стучало. Меня охватило непреодолимое желание исторгнуть все, что я копил внутри себя.

- Ладно, - наконец, сказал я. - Перерыв закончен. У нас полно дел.

Все поднялись на ноги, и у меня сразу же появилось уже знакомое ощущение, что за нами наблюдают. Я не мог от него избавиться. Если это не Тень и не та девочка, тогда что?

Помню, Микки смотрела на меня, взглядом сообщая мне, что тоже это чувствует. И тут я услышал громкий грохот на улице. Мне потребовалась доля секунды, чтобы понять, что это выстрел из ружья.

В витрине появилась дыра.

Мы все нырнули на пол, все, кроме девочки и Морса. Господи, глупый, безобидный Морс. Теперь он был не модным фотографом, делавшим развороты для "Ньюпорт Ньюс" и "Шпигель", нет. Теперь он был военным фотографом. Ибо, пока не пули впивались в пыльные витрины, и те разлетались, словно сахарное стекло, осыпая нас осколками, Морс просто стоял, поднеся свой "Никон" к левому глазу, и возился с объективом и диафрагмой, пытаясь поймать хороший кадр для "Ньюсуик" или "Тайм".

Я крикнул, чтобы он присел. Не помню, что именно я сказал. Что-то типа "Пригнись, мать твою!". И в следующую секунду раздался еще один выстрел, и пуля вошла Морсу прямо в объектив. Случайный выстрел, либо очень хороший стрелок, я не знал. Но я увидел, как фотокамера разлетается, а затылок у Морса взрывается кровью. Он сложился пополам и умер, не произнеся ни слова. Я приказал всем заткнуться. У наших неприятелей была дальнобойная винтовка, калибра .30-30 или .30.06 Я хотел, чтобы они подошли ближе, чтобы я не промахнулся.

Тишина.

Ни единого звука, ни на улице, ни в кафе. Спустя некоторое время я услышал пару перекрикивающихся голосов. Похоже, дети или подростки. Мы замерли, пытаясь подманить ублюдков поближе. Вскоре они появились, переговариваясь о чем-то между собой. Шепотом я приказал остальным приготовиться, а сам встал за одну из кабинок, поскольку оттуда было лучше видно. Точно, где-то с полдюжины детей и один старик с ружьем. Они не потрудились отправить вперед разведчика, и приближались к кафе группой.

- Приготовьтесь, - прошептал я.

Микки взяла свой "Браунинг", Техасец - свой "Дезерт Игл". Я - свою винтовку "Сэведж", а Карл - свой "АК".

Я смотрел, как эти голодранцы собираются возле закусочной. Компания была та еще. Все длинноволосые и такие грязные, что невозможно было понять мальчики это или девочки. В руках у них были железные трубы, рукоятки топоров и бейсбольные биты. Судя по темным пятнам на оружии, они знали, как им пользоваться. Предводителем у них был какой-то старик, и он нес ружье дулом вверх. Когда они полезли в закусочную сквозь разбитые витрины, мы открыли огонь. Троих мы пришили, прежде чем остальные успели понять, что происходит. Старик начал стрелять и случайным выстрелом убил одного из своей шайки, но никто больше не пострадал. Мы продолжили стрельбу и довольно скоро уложили их всех. Даже старика. Микки всадила пару пуль ему в правую коленную чашечку, и он был готов.