— Он лжет тебе.

— Так что же? В Бастионе никак нельзя оставаться? — поражался Рехи. Лойэ все детство ныла, что будет жить в шелках и золоте, когда доберется до Бастиона. При жизни отца — сильнейшего воина — ее и так баловали, чем могли. Она же представляла, что станет супругой вельможи, как из сказок старого адмирала. Потом, когда отец ее погиб и девчонке пришлось самой добывать кровь, Лойэ уже думала о Бастионе в ином ключе. Она верила, что там найдется достойное применение ее талантам. Теперь же ее прекрасная мечта покрылась прахом, стухла и отравляла ее, как прогнившее мясо.

— Никак! Это место — яма! — прорычала она и перешла на шепот: — Здесь страшные вещи творятся. Они приносят людей в жертву Двенадцатому.

Рехи нервно сглотнул. Он успел побродить по замку, но нигде не нашел жертвенников, глубоких колодцев с кольями на дне или иного места для ритуальных казней. Но он верил словам Лойэ больше, чем сладким убеждениям Саата и Вкитора.

— Значит, ты прячешься. В чем дело? Почему наш сын начал свою жизнь в этих сырых катакомбах? — облизывая пересохшие губы, спросил Рехи.

Тревога продолжала опутывать его цепкими веревками, как будто черные линии больше не слушались, а насмехались в желании раздавить, уничтожить. Ведь вокруг Натта сияли белые. Чистые.

— Я в группе сопротивления, — кивнула Лойэ.

— Я уже догадался. Но Лойэ, я здесь божество! Зачем мне сопротивляться? — слабо возразил он, вновь воскрешая в голове свой план. Продаться культу за сытую жизнь семьи — не так уж паршиво по сравнению с тем, что обещал Митрий, по сравнению с тем, что сулила неизвестность умирающей пустыни.

— Они предадут тебя! — непреклонно заявила Лойэ. — Предадут и принесут в жертву Двенадцатому. Так уже было при мне один раз. После этого я и скрываюсь.

— Нет, я тебе не верю.

Лойэ замолчала и отвернулась. Она долго хмурилась, губы и брови ее дрожали. Похоже, тоже сомневалась, перебирала варианты. Все они слишком мало знали для четкого плана свержения культа, но одновременно слишком много для спокойного подчинения.

— Ладно, может, и не принесут в жертву. Это были подставные стражи. У них не получалось управлять линиями. Много их приходило, все хотели милости Саата. А ты вроде как настоящий, — примирительно кивнула она.

— Может, и подставные. Да, я настоящий, Саат сам признал это!

— Подставные, настоящие — без разницы. Здесь творятся вещи и похуже жертвоприношений… — Лойэ сцепила дрожащие руки, лихорадочно глядя на Натта. — Я не знаю, как объяснить. Но у жрецов будто нет своей воли. Они уже не люди, не эльфы, они как будто тени, призраки, от которых я бежала с пустоши.