Только гибель мчится к изголовью:

Ведь пароли называешь всё не те».

Опять слова, опять этот мерзкий мелодичный голос на грани реальности и темных грез прошлого. Мелькнул насмешливым лиловым плащом, напоминавшим одеяния жрецов.

«Опять? Тварь! — вскинулся Рехи. — Столько времени не появлялся! И вот на тебе! Так не вовремя! Неужели я уснул?»

Он лежал на каменном постаменте в центре тронного зала, как и полагалось Стражу, объекту культа. Не верилось, что чудесная встреча с Лойэ всего лишь привиделась ему. Руки еще помнили, как гладили лицо возлюбленной и как неловко качали сына. Прикосновения отпечатались на кончиках чутких пальцев. Натт, родной — его продолжение, его оправдание, сияющие чистыми линиями. Ради него Рехи не имел права засыпать, предельное напряжение и не позволило бы. Но он провалился в черный колодец забвения, едва прибыл обратно в зал. Предал бессилием.

«Рассвет! Уже рассвет! Они ждут меня! Или они… ушли без меня!» — резко вскинулся Рехи, глядя, как красные отблески расчерчивают стены сквозь трещины. Утро прокралось хитрым ящером, но еще более изощренным оказалось то существо, которое погрузило в тягучее забытье.

Рехи почудилось, что он слышит смех на границе сознания, едкий, злорадный. Не иначе Двенадцатый потешался над своей гадкой шуточкой. Он все-таки дотянулся до нового Стража Мира, поддел на крючок и незаметно тянул к себе. Рехи ощутил, как натягивается кожа на спине, отчего дернулся, изогнувшись всем телом, и окончательно пробудился. Крюков не обнаружилось, на ноги гири не повесили — и то хорошо.

«Я должен бежать! Бежать! Проклятье! Бежать к стене… северо-западной… юго-восточной?.. Проклятье! Какой стене?» — судорожно вспоминал Рехи, натягивая балахон. Очевидно, жрецы или служанки намеренно раздели его, как будто знали о готовящемся побеге сопротивления. Если знали… Нет, нет! Рехи боялся представлять картины беспощадной резни. Он бы не выдержал, если бы Лойэ и Натт оказались в подземелье вместе с обреченными на съедение. Или еще что похуже. Он метался зверем в клетке. Стена… Какая-то стена. Повсюду одинаковые стены! А он слишком плохо ориентировался в бесконечных коридорах. И в голове бились образы уничтоженного сопротивления.

«Чтобы этого не случилось, я должен убить Саата!» — вспомнил свое намерение Рехи и затормозил возле дверей, заскребя пятками по полу. Идея укрепилась в его сознании, проросла, как живучая пустынная колючка. Он остолбенел на короткое мгновение, но лишь для того, чтобы еще неистовее кинуться вперед.

Дверь распахнулись порывом ветра, когда Рехи ловко потянул за линии. Они подчинялись без усилия, послушные, как тупые орудия.