- Уходим отсюда, - задыхаюсь я, пробиваясь наружу.

- Будьте добры… э... сердце! - ревет Паллагин. Он размахивает мечом. Вдруг поскальзывается, и меч падает. И два копа набрасываются на него прежде, чем он успевает подняться. Сержант достает пистолет и направляет его на меня.

- Попались, - говорит он. Ребята хватают нас и толкают вперед.

Внезапно Паллагин закрывает глаза. 

- Мерлин! - бормочет он. – На помощь!

Происходит что-то очень необычное. Первое, что я замечаю, - это лязг и скрежет, доносящиеся из темных углов комнаты. А потом еще больше шума, как от доспехов Паллагина, только громче.

- За Артура и Англию! - кричит Паллагин. – Гавейн, Саграмор, Эльдеворд, Малигэнт!

- Да, мы идем!

Из темноты вылетает полдюжины доспехов, но теперь в них люди. Это доспехи со стен, и я вижу, что здесь соратники Паллатина.

- Мерлин послал помощь! – хрюкает он. А потом хватает свой меч и бросается в атаку.

Остальные уже избивают копов, и раздается звон оловянной посуды. Некоторые из легавых бегут, и охранники устремляются к двери. Как только они добираются туда, доспехи, висящие на стенах, падают на их шеи и опрокидывают их наземь.

Через минуту все кончено.

Паллагин стоит в центре комнаты, держа табурет, и все парни в доспехах сгрудились вокруг него.

- Поиски закончены, - говорит он. – Спасибо Мерлину и сэру Бутчу…

Но меня здесь больше нет. Я быстро вылезаю из окна, потому что у меня уже достаточно неприятностей и я не люблю быть замешанным в фокусы или магические козни. Поэтому я не остаюсь, а спрыгиваю с карниза.

Перед этим мне кажется, что вижу вспышку молнии или что-то в этом роде, но я не уверен. Как бы то ни было, я еще раз оглядываюсь и вижу, что музейный зал пуст. На полу валяется много полицейских, вокруг стоят пустые доспехи, но в них ничего нет. Я ищу костюм Паллагина, но его нет. Так что я моргаю и направляюсь к грузовику, который увожу к чертовой матери.

Так оно и есть, и я много думаю по дороге домой. К тому же воздух помогает протрезветь, и я помню, что пьян практически с самого утра.

На самом деле, я был пьян еще до того, как встретил этого Паллагина, если конечно, вообще кого-то встречал, и это не мое воображение.

Потому что, когда я оглядываюсь на музей, я его больше не вижу, и мне кажется, что все это я высосал из воздуха и паров алкоголя. Это беспокоит меня, и я знаю, что все, что произошло в музее, не просочится в печать, потому что копы щепетильны в таких вопросах и, насколько они знают, ничего не пропало.

Потом я подумал, что, может быть, Тощий Томми Мэллун скажет мне что-то дельное, если я заскочу, поэтому по дороге домой я припарковал грузовик у его таверны и зашел внутрь. За стойкой никого нет, кроме Бертрама, и когда он меня видит, то очень вежлив.