Звук становился громче; от него сотрясались стены. «А что если Копатель нашёл-таки свою дорогу к великой глотке? — спросил себя Юра и тут же опроверг, — тогда бы здесь все стояли на ушах». Коридор, однако, не думал кончаться, ступеньки всё вытягивались, и скоро на каждую уже приходилось по два шага. Проход всё больше напоминал крысиный лаз, круглый, со странно гладкими стенками, как если бы тут полз большой червь, или Копатель, подхваченный за шкирку своим безумием, руками измельчал комки земли. Здесь его бросало в жар от ощущения близости к божеству, а всех остальных — в лютый холод… Юре показалось, что он видит вырывающийся из собственного рта пар. Кое-где стенки блестели инеем, а с троса, по которому он продвигал фонарь, срывались и исчезали в темноте капли воды.
Хотелось прижать к себе единственный, крошечный источник тепла, впитать его в себя, даже рискуя обжечься.
Когда Юра уже совсем отчаялся добраться до конца тоннеля, он вдруг наткнулся на гору земли, вперемежку с красной глиной. Иван вылепил из неё несколько грубых поделок. Фигурки людей, неказистые, непропорциональные, но с тщательно проработанными лицами — словно их создатель скучал по людскому обществу и ожидал, что его создания с ним заговорят. А может, они и говорили.
В свете фонаря фигурки, стоящие на земляной куче вкривь и вкось, отбрасывали длинные тени, а следом, у дальней стенки, Юра наконец увидел источник звука.
Против ожидания, это был не Копатель. Другой человек, которого молодой учитель опрометчиво причислил к миру мертвецов. Виль Сергеевич мёртв — в этом он не сомневался, и теперь это
Юра удержался на ногах только потому, что уцепился за трос. Невнятные, громкие звуки, исходящие из глотки детектива, прервались, глаза сощурились. Они горели отражённым светом.
— Кто здесь? — прохрипел мужчина. Мышцы его левой руки натянулись, словно он хотел прикрыть лицо. Мешали ржавые скобы, вмурованные в стену в тех местах, где анатомическими разрезами алела глина. Они держали его руки разведёнными в стороны. Одежда отсутствовала, и это не оставляло возможности для двойных толкований: нижней половины туловища у Виля Сергеевича попросту не было. Торс нависал над металлическим тазом, в котором скопилось немного жидкости. Взгляд Юры скользил по ошмёткам кожи, складкам на животе мужчины (раньше детектив обладал весьма внушительной комплекцией, а теперь выглядел так, будто прошёл ускоренный курс голодовки). Скобы не выглядели достаточно прочными, чтобы выдержать вес взрослого мужчины, пусть даже и без ног. Присмотревшись, Юра понял, что Виль Сергеевич висел не на руках: он будто бы врос спиной в землю, стал её лицом.