«Однажды я пообещал себе, что никогда не буду отцом ребёнку. Однажды я пообещал, что никогда не испорчу никому жизнь, что всегда буду один. Однажды я обещал, что всю жизнь буду послушным. Да много чего происходило. Недавно я видел своих родителей. Это землетрясение, о котором ты говоришь?»

«Нет сомнений, — сказала Мария. — Я всё ещё не могу поверить, что ты не часть этого кошмара. Но послушай, я провела здесь достаточно времени и узнала бы, будь ты из тех, других. Моих друзей, которые прячутся в звериных следах и под кустом белладонны. Я бы смогла бы сдуть тебя, как клочок тумана».

«Мама, — задумчиво произнёс я. — Папа. Я думал, что они будут просить у меня прощения, но они ведут себя точно так же как при жизни. Такие же кошмарные люди — хуже найти просто невозможно».

«Может, есть что-то, что ты хочешь им доказать?»

Я ответил, не задумываясь:

«То, что я другой. Я не их племени».

Замолчал, думая в каком направлении развивать мысль. Мария чертила в грязи прутиком линии. Я продолжил, на этот раз тщательно подбирая слова:

«У меня теперь есть Акация. Пускай они увидят, как я её люблю. Мать как-то без стеснения сказала, что выбросила бы меня в мусорный бак, если б нашла у меня хоть один, самый маленький физический изъян. „Я тогда курила, как паровоз, — так она говорила. — Всякое могло случиться“. О куске заплесневевшего сыра и то можно сказать с большим уважением! Но Акация — моя Акация — прекрасна, несмотря ни на что».

Я посмотрел на свою собеседницу.

«Мне пора к ней возвращаться. Прошло уже много времени. Спасибо тебе за разговор, и… и за этот дождь тоже».

«У меня есть одна просьба, — сказала Мария и впервые прикоснулась к моему запястью. Пальцы её были холодными и твёрдыми, будто она некоторое время держала их в потоках ледяного ручья. — Хочу её увидеть. Твою Акацию».

«Но ты не хочешь идти со мной», — я был уверен, что угадал.

«Никогда в жизни. Туда я больше не вернусь».

Я покачал головой.

«Тогда это будет непросто. Твоя сестра напугала меня до чёртиков. Более того — она меня чуть не убила. Я не буду подвергать Акацию такому риску».

«Оля всегда была послушной девочкой, — в голосе женщины слышались сентиментальные нотки, почти что теплота. — Она будет неусыпно следить за порогом, при необходимости даже спать поперёк двери, но ни за что не перешагнёт его… так же как не уйдёт от него далее чем на несколько метров. Но есть что-то, чего ты не знаешь. Я не уверена на все сто, но думаю что ключи и от этих дверей под самым твоим носом. Просто попробуй взять Акацию с собой. Посмотри, что будет».