«Заболел, — сказал я. — Твоя мать писала, что он заболел».

Мария пропустила мою ремарку мимо ушей.

«Оля и Аня немного его помнили. Рассказывали, что он был большим, весёлым, часто нянчил их на коленях. От него пахло кофе и тёплым молоком, а голос похож на приятное урчание в животе после еды. Все хотели бы, чтобы он вновь стал прежним».

Она посмотрела на меня и не отводила взгляда около минуты. Я первый опустил глаза.

«Любящее сердце не способно смириться с целой прорвой вещей. Заболел? О, нет. Он был мертвее мёртвого, его тело разлагалось в кресле, выдыхая к вечеру тучи мух. Мама не отпускала его душу; своими чувствами она намертво привязала его к телу».

«Разве это любовь! — воскликнул я. — Так не бывает!»

«Любовь бывает разной. Ты человек оттуда, — она сделала многозначительный жест рукой. — Из большого мира. Ты лучше объяснишь мне, как бывает. Я просто говорю то, что знаю и что видела своими глазами».

Я надолго задумался. Хотелось отыскать одно-единственное веское слово, которое заставит Марию думать в унисон со мной, но такого слова, кажется, просто не могло существовать. Потом мне вспомнилась Акация, и я не смог сдержать улыбки.

«А знаешь, мне всё это знакомо. В некоторых случаях весь накопленный человечеством опыт можно просто выбросить на помойку, — я соединил руки у груди жестом, долженствующим обозначать то, что не так просто передать словами. — День, когда появилась эта малышка… был переломным для всей моей жизни. Наверное, именно тогда я понял, что ширма, отделяющая безумное от повседневного, сродни паутины, затянувшей дверной проём. Ты почувствуешь её как нечто неприятное и едва осязаемое, но и только».

Она слушала, обняв руками колени. Потом, отбросив прядь волос, нимало не потускневших за прошедшие годы, сказала:

«Наша мама всегда знала что делать. Только она одна могла разговаривать с папой, когда он заболел. Она уговорила его остаться, и он не смел ей отказать. Не думаю, что он этого хотел. Возможно, он хотел, чтобы мы ушли и оставили его в покое. Он хотел отправиться в путешествие, но это не так просто, когда тебя держат за руки и за ноги. Поэтому ему пришлось согласиться».

«Согласиться на что?»

«Мама читала нам перед сном писание. Это единственное, что она нам читала. Она говорила, что папа безгрешен, что он, как Иисус, непременно воскреснет, и тогда силой своей любви, силой их совокупной любви нам удастся победить всё зло там, снаружи. Мы наконец выйдем из четырёх стен, как телёнок из коровы, и это будет прекрасный новый мир».

Я издал горлом низкий, тревожный звук. Как-то само собой получилось. Она не обратила внимания. Продолжая говорить, Мария бездумно выковыривала у себя из-под ногтей грязь.