На лестнице никого не было. Но, как и раньше, Эмбер слышала, как ноги шаркают по прежнему маршруту, словно невидимые маршрут или порядок зарождались на этих этажах по мере того, как мертвецы овладевали новым местом. Эти сущности всегда повторяли одни и те же действия.

Сбитая с толку, цепляющаяся за логику даже в подобный момент, она решала у себя в голове загадку: как эти ужасные артефакты, эти дьявольские трофеи, оказались здесь? Фергал. Должно быть, он жив. И, должно быть, он принес сюда реликвии отвратительной богини.

– Как? Как? Как ты можешь здесь быть? – закричала она, чтобы задавить панику.

В кухне открылась дверь.

Эмбер остановилась. Она слишком отчетливо помнила, что напало на нее там, внизу, что вскрыло ее разум и перетасовало воспоминания, как будто они были колодой карт, быстро перемешанных невидимыми руками и прочитанных присутствием чего-то неестественного, сущности, которая едва не затушила ее жизнь, словно незначительный уголек, выпавший из жаровни.

Пустота хотела ее. Ничто, бесконечная тьма желала ее. Вечный холод, конец самосознания, заикающееся повторение последних слов поджидали ее прямо в этом доме. В ней нуждались. Кто-то пришел к ней домой, чтобы переправить ее на ту сторону. Он преклонял колени на лужайке, будто какой-то жуткий, почерневший перевозчик. Может, это была ее цель: окончить дело?

– Фергал! Ты, ублюдок! Тебе нужна я? Я здесь!

Ее захватила новая мысль и то безумие, что из нее следовало: если она умрет, и ее собственность отдадут благотворительной организации для помощи пострадавшим от насилия женщинам, к которой она была так щедра и написала в завещании… господи, завещание… что оставляет дом женщинам, лишившимся жилья, чтобы они могли жить в безопасности… если Эмбер умрет здесь, не начнет ли однажды она сама шептать им? Может, это ее судьба – остаться здесь мертвой, но присутствующей и невидимой? Будет ли она преследовать сломанных и беспокойных женщин, что станут искать в этом доме укрытия в грядущие годы? Будет ли она мучить их своими смутными воспоминаниями и своим бормотанием, своей слепотой и своим непониманием?

«Который час?»

Эмбер сглотнула, и ей захотелось, чтобы можно было просто смыть ту ужасную громаду чувств, что набухали у нее в голове. Ей придется изменить завещание, настоять, чтобы ее дом снесли, уничтожили, засыпали землю вокруг фундамента солью, а потом закатали в бетон.

Ее внимание привлекла открытая кухонная дверь.

Она достигла подножия лестницы, и через дверной проем видела, что на противоположной стороне кухни открыта дверь в гараж. Рассвет, проникавший через кухонные окна, играл бликами на краске и окнах ее машины. Виден был и край морозильника. По крайней мере, внутренности гаража не растворились в непроницаемой, но агрессивной тьме.