— Почему я все время так делаю? — вопрошаю я, расстегиваю ремень, заправляю рубашку, снова застегиваюсь…

— По-моему, виновата рубашка, — говорит Роз. — Она хочет свободы.

— Знаю, это была моя любимая рубашка.

— Она не хочет, чтобы ее подавляли.

— Будь она неладна, эта рубашка, — говорю я. — Но ты хотела сказать…

— Я хотела сказала, что эта рубашка тебе идет, — говорит Роз, перекатываясь на спину и вытягиваясь передо мной во всей своей мстительной наготе. И смотрит в потолок. — Это соответствует твоему…

Она затихает. Она позволяет фразе повиснуть в воздухе. Моя рубашка чему-то соответствует. Вместо продолжения…

— Скажи Исузу, пусть будет готова к десяти, — говорит она. — То же самое касается мисс Манчкин.

Исузу, Роз и Твит.

Не каждый знает, как зовут его судьбу, так что мне, можно сказать, выпала тройная удача. Только так и не иначе, уверен, но каждый получает то, что может получить. И я тоже. Я знаю, что эта троица прикончит меня — но это то, что я получил, так что все путем.

Как вы уже поняли, мои Вещие Сестры решили «подписать договор о ненападении». Чтобы совместно «развлекаться». Или, иными словами «решать свои женские проблемы».

Превратить мою жизнь в ад.

— Вы куда? — спрашиваю я, наблюдая, как вся троица направляется к дверям.

— На выход, — звонко откликаются они в режиме «стерео плюс один».

Требовать подробностей, деталей, говорить о дурном влиянии того, с чем они могут столкнуться «там», где? Это все равно, что попусту сотрясать воздух. Говорить со стенами. Если бы детали были частью повестки дня, «мы пошли» не было бы ответом. В переводе на английский это должно означать:

«Не твоего ума дело, мальчик-со-штучкой».

Я делаю рискованную попытку.

— Когда?..

— Как получится, — звенят они в ответ, и их хихиканье эхом разносится в длинной прихожей.