Я вкладываю свою фотографию. Безусловно, отправлять мою мать в фотолабораторию нет никакой нужды: пленку проявить Вы и сами вполне способны. Достанет ли у Вас храбрости посмотреть на лицо из сна или все Ваши сновидения — это фальшивка? Возможно, Вам больше не суждено уснуть в этой жизни, но, если Вам что и приснится, в снах Ваших буду я. И не воображайте, что смерть позволит Вам от меня ускользнуть. Смерть — это только сон, от которого Вы не сумеете пробудиться, потому что он возвратит Вас к первоисточнику. Смерть не меньше, чем жизнь, отразит Ваше ничтожество.
К. Т. Нэш
Это письмо Нэша, по-видимому, было последним. К переписке приложено еще два документа. Во-первых, вырванная из книги страница. В колонтитуле нет названия, и отыскать книгу мне не удалось: это либо сборник якобы правдивых рассказов о Глостершире, либо какая-то общая антология странных историй, в том числе и посвященных данному региону Англии. Того, кто приложил этот лист, по-видимому, заинтересовал нижеследующий абзац на странице 232.
Жители Беркли до сих пор вспоминают ночь великого вопля. 15 марта 1937 года, незадолго до рассвета, многих разбудил звук, который поначалу не удалось опознать. Кто-то решил, что кричит раненое животное; другие сочли его каким-то новым сигналом тревоги. Некоторые признали в нем человеческий голос — но только потому, что расслышали в нем слова или их подобие. И хотя все сходились на том, что крик раздавался от реки, на некотором расстоянии от города, те, что его запомнили, описывают звук как невыносимо громкий и пронзительный. Местной полиции, по-видимому, на месте не случилось, а жители городка выяснять, в чем дело, не решились. В течение всего утра звук якобы набирал силу и мощность. Одна из горожанок вспоминает фразу своей матери, слышавшей тот шум: «Такое было чувство, словно кто-то пытался проорать дыру в самом себе». Спустя несколько часов звук сделался каким-то более рассеянным, будто источник его бесконтрольно увеличился в размерах, а незадолго до полудня окончательно смолк. Впоследствии обыскали и реку, и прилегающие берега, но не нашли никаких следов жертвы.
Жители Беркли до сих пор вспоминают ночь великого вопля. 15 марта 1937 года, незадолго до рассвета, многих разбудил звук, который поначалу не удалось опознать. Кто-то решил, что кричит раненое животное; другие сочли его каким-то новым сигналом тревоги. Некоторые признали в нем человеческий голос — но только потому, что расслышали в нем слова или их подобие. И хотя все сходились на том, что крик раздавался от реки, на некотором расстоянии от города, те, что его запомнили, описывают звук как невыносимо громкий и пронзительный. Местной полиции, по-видимому, на месте не случилось, а жители городка выяснять, в чем дело, не решились. В течение всего утра звук якобы набирал силу и мощность. Одна из горожанок вспоминает фразу своей матери, слышавшей тот шум: «Такое было чувство, словно кто-то пытался проорать дыру в самом себе». Спустя несколько часов звук сделался каким-то более рассеянным, будто источник его бесконтрольно увеличился в размерах, а незадолго до полудня окончательно смолк. Впоследствии обыскали и реку, и прилегающие берега, но не нашли никаких следов жертвы.