– Ни ваши слова, ни ваши поступки не изменят фактов, миссис Эсс, – сказал он, без всяких церемоний перейдя к делу. – Вы – хладнокровная убийца. Моим священным долгом было сообщить мистеру Петтиферу о сложившейся ситуации.

– Ты это сделал ради блага Титуса?

– Разумеется.

– А шантажировал тоже ради его блага?

– Убирайтесь вон из моего офиса…

– Так как, Линдон?

– Ты – шлюха! А шлюхи ничего не знают: они – невежественные больные животные, – Линдон сплюнул. – О, ты, конечно, хитроумная тварь, отдаю тебе должное. Как и любая другая потаскуха, которой надо зарабатывать на жизнь.

Она встала. Он ожидал ответного выпада. Но ничего не получил; по крайней мере не словесно. Только почувствовал, как натянулась кожа на лице, словно на нее кто-то надавил.

– Что… ты… делаешь? – спросил он.

– Делаю?

Его глаза помимо воли превратились в узкие щелки, как у ребенка, который решил изобразить какого-то чудовищного жителя Востока, рот широко растянулся, почти до предела, улыбка сияла. Слова вырывались с трудом…

– Останови… это…

Она покачала головой.

– Шлюха… – снова повторил он, все еще бросая ей вызов.

Она лишь посмотрела на него. Лицо Линдона стало судорожно дергаться под давлением, мускулы на нем свело.

– Полиция… – попытался произнести он, – если ты меня хоть пальцем…

– Не трону, – ответила она и до упора выжала свое преимущество.

Линдон чувствовал напряжение по всему телу, чувствовал, как растягивается кожа, напрягаясь все сильнее. Что-то должно поддаться; он это прекрасно понимал. Какая-то его часть даст слабину и разорвется под неослабевающей атакой. И если он хоть в одном месте треснет, то уже ничто не помешает Жаклин разодрать его в клочья. Он все хладнокровно просчитал, пока тело дергалось, и сквозь искусственную улыбку выругался:

– Блядь. Сифилитическая блядь.

«Кажется, он меня не боится», – подумала Жаклин.